— Караулил, капитан. Думал, что полиция может передумать и вернется. Прикажете что-нибудь, капитан?
— Да. Я отправляюсь в Центральную Африку. Когда вы можете быть готовы к отъезду?
— Пакетбот, идущий в Бриндизи, отходит завтра вечером, капитан, если вы поедете через Египет, а если вы едете через Тунис — в субботу, в 7.15 вечера следует отправиться с Черинг Кросс. Но только, поскольку я мог понять, вы берете с собою оружие и сильные взрывчатые вещества, нужно время, чтобы упаковать их как полагается.
— Поскольку вы понимаете! — повторил Орм. — Что и как вы можете понимать?
— Двери в этих старых домах неплотно сидят в рамах, капитан, а вот этот господин, — и он указал на профессора, — обладает голосом пронзительным, как собачий свисток. Прошу не обижаться, сударь. Звонкий голос — превосходная вещь, разумеется, если двери плотно закрываются. — И хотя деревянное лицо сержанта Квика не дрогнуло, я уловил, как блеснули его насмешливые серые глаза под нависшими бровями.
Мы все расхохотались, в том числе и Хиггс.
— Так вы согласны поехать с нами? — сказал Орм. — Я полагаю, вам ясно, что дело очень рискованное и что вы, быть может, не вернетесь назад?
— Спайон Коп был рискованным делом, капитан, и рискованным было также дело в траншее, откуда вернулись только мы с вами да матрос, но мы все же вернулись оттуда. Прошу прощения, капитан, но никакой опасности вообще не существует. Человек рождается в положенный час и умирает в положенный час, и, что бы он ни делал в промежутке между этими двумя часами, это ровно ничего не меняет.
— Слушайте, слушайте, — сказал я, — мы с вами вполне сходимся.
— Многие думали так же, как я, сударь, с тех пор, как старик Соломон подарил своей даме эту штуку. — И он указал на кольцо царицы Савской, лежавшее на столе. — Но простите меня, капитан, какое положат мне жалование? Я сам не женат и не содержу никого, но у меня есть сестры, у которых есть дети, и пенсия прекращается, когда солдат умирает. Не думайте, что я жадный человек, капитан, — поспешно добавил он, — но, как вы все понимаете, что написано пером, того не вырубишь топором. — И он указал на наш договор.
— Правильно. Сколько вы желаете получать, сержант? — спросил Орм.
— Ничего, кроме моего содержания, капитан, если мы ничего не добудем, но если мы добудем что-нибудь — пять процентов не будет слишком много?
— Пусть будет десять процентов, — предложил я. — Сержант Квик рискует жизнью так же, как мы.
