Он ушел, ни словом не обмолвившись своим родичам о Каллуме. Во-первых, о местопребывании Каллума лучше пока не знать никому в интересах общей безопасности; кроме того, необходимо раздобыть доказательства принадлежности Каллума к этой семье. Пейтон решил рассказать о своих догадках только Йену Сильному, тот может помочь добыть доказательства. Должен же кто-то знать, кем была мать Каллума, когда он оказался на улице, и как это случилось. Пейтон хотел найти такие доказательства, которые заставили бы самого Каллума поверить, что он принадлежит к клану Макмилланов. Обретя имя, став частью небольшого, но славного и независимого клана, Каллум вернет себе и самоуважение, и душевные силы, столь необходимые ему для того, чтобы оправиться после пережитых страданий.
Убежать из дома Пейтона оказалось так легко, что Кирсти даже удивилась. Конечно, следовало признать, что присмотр за ней заметно ослаб после того, как она целую неделю была такой послушной и благонравной, что, окажись свидетелями этого члены ее семьи, они не узнали бы своей девочки в этой тихоне. И все же приятно было сознавать, что убежать ей удалось, потому что она ужасно умная. И очень храбрая.
Она машинально одернула черный шерстяной дублет, в который была одета, — очень простой, скорее даже фуфайку, и вновь пустилась в путь по узким улицам и проулкам города. Костюм ее был не настолько богат, чтобы привлекать внимание людей опасных и внушать ужас робким, но вполне приличен — любому становилось ясно, что обладатель этого дублета может себе позволить заплатить за услугу монету-другую. Так как деньги она копила годами ценой невероятных лишений, ей казалось, что этой суммы хватит на то, чтобы уговорить кое-кого распустить языки. Если сэр Родерик мог с помощью денег не только совершать свои злодеяния, но и покупать молчание, то уж наверняка ей удастся с помощью денег помешать ему. Никогда прежде ей не доводилось пользоваться такой свободой — бродить по городу, разговаривать с кем захочешь, где захочешь и так долго, как захочешь. Наконец-то у нее появился шанс собрать свидетельства против Родерика! И рассказать людям о нем, чтобы новые невинные жертвы не попали к нему в руки.
Целых пять часов понадобилось Кирсти, чтобы понять, что она скорее всего зря тратит время и деньги. Голова у нее болела так, будто стена равнодушия и недоверия, о которую она безуспешно билась, была самой настоящей стеной. Сердце разрывалось от беспрерывных огорчений и разочарований — повсюду она встречала пустившую глубокие корни апатию. Прежде она думала, что это страх заставляет людей молчать, и, возможно, какое-то время так все и было, но слишком многие из повстречавшихся ей людей просто-напросто не желали вникать в проблему. Или заставляли себя не вникать — потому что у них хватало забот и без этого.
