Верховный сделал знак мозгоправу, и Бэда огреб очередную плетку.
— Блядь! — возопил он. — До смерти, суки, не забейте!
Слезы, уже не таясь, стекали по его покрасневшим щекам.
— Ты знай рассказывай, как было, — грозно проговорил Верховный Жрец, — а нас не учи.
— Ну вот. Холуи на Пиф эту насели, за руки ее схватили. Один давай ее по щекам бить, чтобы в чувство, значит, пришла... Она у вас хоть и блядь, судя по всему, первостатейная, а все же... Ну, лучше уж блядища, чем холуи эти. Я ее у них отобрал и очки одному расколотил... Слушай, убери свою убивалку, а то подохну ведь!
— Не подохнешь, — сказал мозгоправ. — Нас нарочно учили, чтобы не подох. У меня и диплом медицинский есть...
И с маху хлестнул.
— Ма-ама! — закричал Бэда. — У меня, чую, уже и кровь по спине ползет...
— Это моча у тебя по ногам ползет, — сказал мозгоправ. — Показания давай.
— Я тебе не пидор, чтоб давать! Господи, все за грехи мои... — заплакал Бэда. — Унес я эту Пиф. Она по дороге два раза еще от меня выворачивалась, все плясать хотела. На стол какой-то полезла, стол своротила и канделябр... Дорогие же вещи, потом не расплатиться будет... Я ее на набережную снес, чтобы проблевалась...
— Значит, ты ушел с презентации в обществе младшей пифии Оракула, именуемой Пиф?
— Ну, — согласился Бэда.
— А тебе известно, что Пиф дала обет безбрачия, за что получает существенную прибавку к жалованью?
— Откуда мне чего известно? Вот на мою голову... — сказал Бэда. — Проблевал я ее, взял тачку — на ее деньги, конечно, — и домой повез. Она сперва смирная сидела, потом в драку с шофером полезла. Он едва не выбросил нас посреди города. Я пригрозил, что в Оракул нажалуюсь. Ну, довез он нас... Убери плетку, ублюдок!
Мозгоправ задумчиво помахал плеткой у Бэды перед носом.
— Пусть уберет, — сказал Бэда, обращаясь к Верховному Жрецу. — Он меня нервирует. Когда меня бьют, я говорить не могу.
— Не будешь говорить — применим настоящие пытки, — сказал Верховный Жрец.
Бэда беззвучно выругался и продолжил уныло:
— Нашел я у нее какие-то деньги, шоферу этому сунул. А девицу раздел и умыл как следует. Она уже уснула к тому времени. Тяжелая, как куль. Отъелась в Оракуле.
— Следовательно, — подытожил Верховный Жрец (маленький чернокожий писец рядом с ним старательно заскрипел палочкой по дощечке), — вы с младшей жрицей Пиф остались в ее квартире наедине в ночное время?
— Остались, — подтвердил Бэда. — А куда я пойду через весь город? Да и эта... Сперва, вроде, тихо лежала, после вдруг давай рыдать, за бритву хвататься... А как заснула, так тоже все не слава Богу: то захрапит, то руки разбросает и стонет... Хуже пьяного грузчика.
