Знают люди, что я юноша влюбленный, огорченный, взятый в плен, — но только кем?
Видя, что со мною, убеждаются они, но начнут распытывать, и мысль берут назад.
Так и надпись, начертание которой ясно видно нам, но если поищут ее смысла, он неясен;
Или голос голубя в ветвях густых: повторяет он напев на все лады,
И услаждают его звуки наш слух, но смысл его непонятен, неясен.
Говорят они: — Ради Аллаха назови ту, любовь к кому прогоняет от тебя приятность сна!
Не бывать тому! Пред тем, чего хотят они, исчезает ум и входят люди в море смуты,
И постоянно сомнением они смущены; их мысли — уверенность, а уверенность — мысль.
О сокрытии тайны я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Для тайны есть у меня место, и, поселись в нем живой, не дошли бы до него превратности гибели.
Я умерщвляю ее, но жизнь тайны — в ее смерти, как радость пленника любви — в любовной тоске.
А нередко бывает причиной сокрытия то, что опасается любящий для себя дурного, если объявит он о своей тайне, из-за высокого сана любимой.
Рассказ
Один из поэтов сказал в Кордове стихотворение, в котором воспевал он свою любовь к Субх, матери аль-Муайяда, — да помилует его Аллах! И пропела это стихотворение невольница, которую привели к аль-Мансу-ру Мухаммаду ибн Абу Амиру, чтобы он купил ее, и аль-Мансур приказал убить девушку.
Рассказ
Из— за подобного же произошло убиение Ахмада ибн Мугиса и истребление семьи Мугиса, и было постановлено, чтобы никого из них никогда не брали на службу, так что стало это причиною их гибели, и род их угас, и уцелел из них только гонимый беглец. И послужило поводом к этому то, что Ахмад ибн Мугис воспел свою любовь к одной из дочерей халифов.
Подобное этому многочисленно. Рассказывают про аль-Хасана ибн Хани [49], что он был увлечен любовью к Мухаммаду ибн Харуну, прозванному «сын Зубейды», и тот почувствовал в нем кое-что из этого и выбранил его за то, что он постоянно на него смотрит. И аль-Хасан, говорят, рассказывал, что он осмеливался долго смотреть на Мухаммада только тогда, когда того одолевало опьянение.
Нередко прибегают к сокрытию и для того, чтобы не отдалилась любимая и не была отдалена.
Я знаю человека, возлюбленная которого была ему подругой и проводила с ним время, но если бы открыл ей любящий малейшим поступком, что он ее любит, наверное, стала бы возлюбленная так же далека от него, как Плеяды — а звезды их высоко, — и такое сокрытие — способ умелого поведения. И достигала непринужденность упомянутого человека при его возлюбленной высших пределов и отдаленнейших границ, но едва лишь открыл он ей то, что испытывал, как стало для него недостижимо малое и ничтожное, и появилось высокомерие и надменность любви, и отказывалось доверие овладеть душой. И исчезла непринужденность, и началась неестественность и ложные обвинения, и был любящий братом и стал рабом, и был он равным и сделался пленником. А если бы открыл он любовь несколько более, так что узнали бы близкие любимой, — право, не увидел бы он ее иначе как во сне, и оборвалось бы малое и великое, и обратилось бы это ему во вред.
