— Да, но с тех пор, как король и королева взошли на трон, в наших землях воцарился мир, — ответил Гвидион, глядя в землю, чтобы не смущать генерала, которого Шрайк вынул из кресла и, точно ребенка, усаживал в седло. — Я не думаю, что нам в ближайшее время грозит война, лорд-маршал. А потому все, что мне остается, так это отрабатывать свое мастерство лучника на мишенях из соломы.
Генерал замер на мгновение и жестко посмотрел на него.
— Только дурак может так думать, приятель, — сердито заявил он. — Мирное время хорошо лишь тем, что позволяет как следует подготовиться к новой войне. Твой отец это знал. Посмотри, какую стену он выстроил вокруг своих владений. Мне жаль твою провинцию, если ты не понимаешь таких простых вещей.
Когда лорд-маршал устроился в седле, он жестом показал Гвидиону Наварнскому, чтобы тот принес ему свой лук. Юноша с восторгом наблюдал за тем, как намерьенский генерал закрыл глаза, легко натянул тетиву так, что анкерная точка оказалась далеко за его ухом — такого Гвидион никогда не видел, — и выпустил стрелу.
Она просвистела мимо юноши, и ветер взъерошил его волосы, заставив закрыть глаза, однако прежде он все-таки успел увидеть, как стрела вошла в самый центр соломенной мишени.
Анборн открыл глаза.
— Ты слышал? — спросил он.
— Ветер? Да. Он свистел, точно чайник. Генерал нетерпеливо бросил ему лук.
— Это стрела, — коротко сказал он. — А ветер ты слышал?
Гвидион Наварнский немного подумал и покачал головой:
— Нет.
Анборн тяжело вздохнул:
— Жаль. — Он взял в руки поводья, и Шрайк тут же вскочил в седло. — Возможно, тебе не суждено.
— А зачем вы мне это рассказали? — крикнул ему вслед Гвидион, когда генерал уже повернул коня, собираясь уезжать.
Анборн подъехал к юному герцогу, наклонился, насколько ему позволял сломанный позвоночник, и пристально посмотрел ему в глаза, а потом оперся спиной о высокую спинку седла.
— Потому что скоро Кузенов больше не останется, — тихо проговорил он. — Братство практически перестало существовать, когда море поглотило Остров. Маквит, величайший из Кузенов, ушел из жизни почти сразу после этого. Он отвел Второй флот в безопасное место, в Маносс, а затем вышел в море и стоял там до самой гибели Острова. Когда произошел катаклизм, он отдался на волю волн и утонул. Те немногие, кто остался здесь, — Элендра, Талумнан — умерли. Наступит день, когда Кузены станут всего лишь легендой. Я хотел, чтобы ты услышал о них от человека, который знает правду. — Он взял в руки поводья. — Мне очень жаль, если я ошибся. И если я ошибся, тебе тоже должно быть жаль.
