О Боже, только это быстрое поскребывание. Вот оно снова послышалось по ту сторону крышки.
Я не совсем уверенно протянул вверх руку. Ладонь прижалась к дереву. Я толкнул.
Крышка с полсекунды упиралась, потом приподнялась. Всего на дюйм, не больше. Чернота внутри хранила тайну. Я начал медленно выпрямлять руку, и дыра стала расширяться, как темный беззубый рот...
— Майк!
Крышка люка захлопнулась, и я чуть не свалился со стула (кажется, сверху снова послышалось торопливое поскребывание). Я поколебался, руки потянулись попытаться еще раз, но голос Мидж снова позвал снизу:
— Майк, я вернулась! Ты где? Иди сюда, я принесла горячего — ну, оно было горячим — тебе на обед! Я так неслась из деревни, что оно не могло совсем уж остыть! Майк, ты меня слышишь?
— Эй! — крикнул я вниз.
Снова взглянув на люк, я пожал плечами. Заглянуть туда никогда не поздно. Вероятно, там только стропила и мыши. Торопиться некуда. А кроме того, я практически не завтракал и проголодался.
Во всяком случае, так я себя оправдывал.
Я соскочил со стула и спустился к обеду.
К тому времени, когда мы приступили к еде, «горячие» пирожки, что Мидж купила в деревне, были уже чуть теплыми, но, тем не менее, восхитительными и сытными. Я проглотил два, пока она справлялась с одним, и полез в мешок с яблоками, которые Мидж тоже привезла из деревни.
— Настоящий ужин я приготовлю вечером, — сказала она.
— Прекрасно, — ответил я между чавканьем. — Как там Кентрип?
— Хорошо. Люди в магазинах стали очень приветливы, когда узнали, где я живу.
— Ты им сказала?
— Они сами спросили в овощном и в булочной, не проездом ли я. Мне показалось, они держались несколько отчужденно, пока я не сообщила, что буду постоянным покупателем. Но и тогда смотрели с подозрением, пока я не сказала, что мы поселились в Грэмери. После этого они совсем растаяли.
— Рассказали что-нибудь о мамаше Калдиан?
— Не зови ее так, Майк.
Я посмотрел в потолок.
— Не хотел вас обидеть, Флора. Просто у меня такая манера.
— Они особенно о ней не распространялись, но, насколько я поняла, она была чем-то вроде местной легенды, хотя и жила очень уединенно.
— И неудивительно, если она жила здесь.
— Это не так уж далеко.
— Для старушки могло быть и далеко. Знаешь, мы ведь так и не выяснили, отчего она умерла.
— Надо полагать, от старости, — ответила Мидж, и в ее голосе послышалась нотка жалости. — Надеюсь, она не болела здесь в одиночестве.
— Сомневаюсь. Наверняка она могла позвонить друзьям или соседям. Да и медицинская помощь, наверное, была обеспечена. И все же жилось ей, наверное, грустно — в одиночестве, без родных.
