К тому моменту, как Мартин уже в третий раз едва не вывихнул себе шею, стремясь переброситься с Тео какими-то словами, и дошел до отчаяния из-за проклятой вазы, лишившей его возможности видеть кузена, в голове эрла родились кое-какие соображения, которые он посчитал необходимым как можно быстрее претворить в жизнь. И вот, заметив, что графиня готова встать, чтобы предложить мисс Морвилл последовать за нею в Итальянскую гостиную, негромко произнес:
— Эбни!
— Милорд?
— В этом столе есть съемные панели?
— Множество, милорд, — уточнил дворецкий, испуганно вытаращив на него глаза.
— Будьте любезны убрать их.
— Убрать?! Но, милорд…
— Естественно, не сию минуту. Но, во всяком случае, до того, как мы сядем за стол в следующий раз. И вот это тоже!
— Вазу, милорд? — заикаясь, пролепетал Эбни. — Куда… куда ваша милость желает, чтобы ее переставили?
Задумчивый взгляд эрла остановился на смущенном лице дворецкого.
— По-моему, это скорее по вашей части, Эбни. Полагаю, в замке найдется кладовка или чулан, где она могла бы благополучно храниться, не попадаясь на глаза?
— Моя мать, — ощетинился Мартин, готовый снова ринуться в бой, — любит эту вещь.
— Замечательно! — отозвался эрл. — Тогда, полагаю, мы поступим следующим образом: ты, Мартин, передвинешь стул к нашему концу стола, и вы тоже, прошу вас, мистер Клаун! Эбни, будьте так добры, переставьте вазу в гостиную ее милости!
На лице Теодора отразилось изумление. Он сдавленно пробормотал:
— Жервез, ради всего святого…
— Ты не посмеешь приказать отнести вазу в гостиную моей матери! — взвизгнул Мартин, пораженный до глубины души.
— Считаешь, ей это не понравится? Но если эта вещица так пришлась ей по душе, думаю, она будет счастлива все время иметь ее перед глазами!
— Она будет счастлива, если ваза останется там, где стояла до сих пор, слышите, вы?! И, насколько я знаю маму, — добавил он с облегчением, — держу пари, так и будет!
— О нет, этого не будет! — заявил Жервез. — Видишь ли, ты знаешь ее, но совершенно не знаешь меня, а в этом случае держать пари так же неразумно, как ставить на темную лошадку.
— Считаете, что раз уж вы сейчас стали эрлом, так имеете право перевернуть в Стэньоне все вверх тормашками? — злобно оскалился Мартин, совершенно сбитый с толку.
— Ну что ж, можно сказать и так, — протянул Жервез. — Именно это я и собираюсь сделать. Но не стоит расстраиваться, ведь вы все равно не в силах что-либо изменить, не так ли?
— Посмотрим, что на это скажет мама. — Это было единственное, что мог возразить Мартин.
