— Хотелось бы знать, — невозмутимо пробормотал Жервез, задумчиво разглядывая печатку, — наступит ли время, когда какой-нибудь будущий эрл Сент-Эр, сейчас еще не появившийся на свет, ну, скажем, мой прапраправнук, заявит нечто подобное по поводу этого моего перстня? Неужели ему не захочется его носить?
Краска гнева бросилась в лицо графини. Но прежде чем она сообразила, что ответить, раздался деловитый голос мисс Морвилл.
— Ничего удивительного! — обыденно заявила она. — Со временем мода меняется, и всем это известно. То, что людям одного поколения кажется великолепным, другое уже считает признаком дурного вкуса. Моя матушка, к примеру, весьма гордится своими гранатами. А на мой взгляд, они просто ужасны. Ума не приложу, что буду с ними делать, когда она отдаст их мне?
— Вы хотите сказать, что даже дочерняя преданность не заставит вас надеть их, мисс Морвилл?
— Не думаю, — немного поразмыслив, пожала она плечами.
— Гранаты вашей матушки, дорогая Друзилла, вне всякого сомнения, очень красивые, по-своему конечно, не могут идти ни в какое сравнение с фамильным кольцом Фрэнтов! — заявила графиня. — И должна сказать откровенно, когда я услышала, что Сент-Эр предпочитает эту дешевую побрякушку…
— Нет, нет, позвольте, ничего подобного я не говорил! — прервал ее эрл. — Умоляю вас, ваша милость, не называйте мое кольцо дешевой побрякушкой! Уверяю вас, если вы хорошенько его рассмотрите, то согласитесь, что вряд ли видели что-либо подобное. Знаете, оно ведь весьма редкое. Обратите внимание на камень. Мне говорили, что использовать его в качестве печатки чрезвычайно трудно, он с трудом поддается обработке.
— Понятия не имею ни о чем подобном, но возмущена. Поверьте, я возмущена до глубины души! Простите за откровенность, но ваш батюшка был бы счастлив оставить фамильный перстень Мартину. Однако посчитал, что подобная вещь должна принадлежать только наследнику нашего рода!
— Неужто это и в самом деле фамильная реликвия? — осведомился Жервез, по-видимому слегка заинтригованный. — В таком случае, безусловно, увеличивается ее ценность. Весьма любопытно, знаете ли! Вероятно, это единственная вещь, которую отец завещал мне без всяких условий. Непременно положу его под стекло на самое видное место!
Побагровев от бешенства, Мартин взорвался:
— Нет, такому просто нет названия! Разве это моя вина, что отец всегда любил меня больше?
— Что ты? Это твое счастье! — отозвался Жервез.
— Милорд! Мистер Мартин! — вмешался Шаплэн.
