Я хотел выжить в этом кошмаре.
Сквозь рокот прибоя послышался голос Шона О'Хары:
— Любые другие попытки в данном направлении будут пока бесполезны. Галлюцинаторное состояние после больших доз ЛСД может продолжаться сутками. Типично клинические симптомы. Думаю, следует поместить его в Марсворт-Холл как можно быстрее и начать интенсивную терапию. В данном состоянии этот человек является угрозой самому себе и всем, кто его окружает.
Марсворт-Холл — последняя остановка на пути в клинику для психически ненормальных преступников. Шон раз в неделю проводил там бесплатные консультации. «Какие там встречаются интересные случаи», — восхищался он как-то передо мной. Перспектива очутиться за этими массивными воротами поразила меня в самое сердце. Я поднялся и неверными шагами подошел к Шону, вцепившись в лацканы его пиджака.
— Они действительно были. На самом деле...
— А Фриц? — спросил он мягко. — Ты ведь сказал Шейле, что его пристрелили, однако он сейчас на улице, привязан у своей будки. Может, хочешь взглянуть и убедиться?
И тут я вспомнил. Вспомнил то, чего не могло быть, но что почему-то произошло. Невозможность. Полнейшая.
— Тот, пристреленный, пес, — закричал я, — был не Фриц — не мог бьпъ Фрицем! Он прыгнул с дамбы и проплыл пятьдесят ярдов в глубокой воде. — Они смотрели на меня, ничего не понимая. Я добавил: — Фриц плавать не умеет.
Последовавшая тишина показалась мне пустотой захлопнувшихся за моей спиной железных ворот. Кто-то кашлянул, и Дикс коротко кивнул.
Констебль взял меня за руку:
— Сэр, соблаговолите пройти за мной.
Я развернулся полукругом, одним-единственным ударом сломал ему руку и кинул его в дверной проем, чтобы расчистить дорогу. Страх, паника — называйте как хотите — превратили меня в зверя.
Присутствующие набросились на меня, как стая разъяренных пеликанов, и через несколько секунд мой купальный халат был сорван, и я остался в чем мать родила. Он сходит с ума, напишут завтрашние газеты. После чего меня закуют в кандалы.
Я нанес несколько ввинчивающих ударов, и одного из нападающих отбросило назад с переломанными ребрами — он визжал, как недорезанный поросенок. Другому своротил челюсть, но тут вперед вышел майор, сделавший отменный цуки в живот. Затем поднял бедро на уровень поясницы, распрямил ногу и повторил удар.
Но для владеющего чи такого нападения недостаточно. Я пошел вперед, все время напоминая себе, кого и что являет собой этот человек. Поднял руки. Моя первая итонская половина, его — последняя. Стеночка — так мы называли эту игру. Хилари Воган, вот кто это был, — гордость школы. Мозги и кулаки, поэзия и бокс. Его никто никогда не мог побить, особенно после того как он вступил в ряды вооруженных сил.
