Мы сняли с тел все, что могло понадобиться. Фляги с водой, штыки и прорезиненные плащ-палатки с солдат, «Калашников» для меня, несколько сотен патронов, офицерский пистолет и три гранаты. Рисового рациона — естественно — не оказалось, но сейчас проблема еды нас не слишком сильно беспокоила.
Взяв все необходимое, мы скинули тела в реку. Вся процедура заняла не больше пяти минут, после чего мы вновь вошли под спасительный покров джунглей.
До меня долго не доходил смысл происходящего, так короток оказался промежуток времени между смертью и возрождением. Прислонившись к дереву, я трясся как в лихорадке. Сен-Клер продел голову в прорезь пончо, снятого с убитого солдата, и поднял свой автомат.
— А теперь, сынок, послушай меня и будь внимателен, — сказал он. — Потому что повторять не буду. Первое правило поведения в джунглях: идти, а не бежать. У нас есть шанс уйти, этот шанс — муссон. Будем держаться высокогорья, не спускаясь в низины, Обезьяны да попугаи совсем неплохая еда, когда ничего другого нет. Ни под каким предлогом нельзя даже близко подходить к деревням. Нельзя доверять даже монтаньярам. Так что слушайся меня — и выживешь. Попробуешь самовольничать — пойдешь один.
— Со мной проблем не будет, — сказал я. — Ты начальник.
— Сто семьдесят миль до демаркационной линии. — Лицо осветилось знаменитой сен-клеровской улыбкой. — Но мы пройдем их, приятель. Тридцать дней — и мы на свободе.
Но он ошибся. В джунглях мы провели весь июнь и большую часть июля. Пятьдесят два дня животного страха и законов зверья: беги-или-тебя-поймают, убей-или-будешь-убит. Пятьдесят два дня, пока субботним днем мы не заметили на прогалине американский вертолет с боеприпасами для передовой.
Я вышел из джунглей совершенно иным человеком, чем входил в них.
Мгновенные воспоминания — так их называют психологи — проявляются до мельчайших деталей, всплывая на поверхность памяти так, что человек не только вспоминает то, что с ним произошло, но как бы заново переживает былое.
Я сидел в кресле, сжимая пустой стакан из-под виски. Шейла стояла у окна, дымя сигаретой. Рядом лежал пес.
Когда я пошевелился, он повернул морду, посмотрел на меня, затем лениво поднялся и пошлепал к креслу. Что-то встало поперек горла, и я то ли замычал, то ли застонал — стакан раскрошился в руке.
Собака мгновенно застыла на полушаге, а Шейла, странно встревоженная, двинулась ко мне.
— Эллис, в чем дело? — спросила она.
