С того самого дня мы оба очутились на крючке: я и она. С каждым днем разговоров становилось все меньше, зато активность на кушетке возрастала. Мадам полностью занимала мои мысли, поэтому я не был способен сконцентрироваться на чем-нибудь ином.
Сен-Клер ничего не мог с этим поделать, хотя и понимал, что что-то происходит. Несколько раз он пытался выспросить, в чем дело, — пытаясь сделать это ненавязчиво, — но я настойчиво продолжал объяснять, что, мол, все в порядке.
— Нельзя им доверять! — шипел генерал яростно. — Надеюсь, хотя бы это ты понимаешь? Она одна из них, и поэтому нельзя доверять ей.
Но я ему не верил и, как бестолочь, плелся, закрыв на все глаза к концу, который не замедлил наступить.
Стоял жаркий, душный день конца мая, и все в природе жаждало наступления периода муссонов. Мадам Ню казалась призрачно далекой, отстраненной, встревоженной, хотя и отрицала это, когда я поинтересовался ее состоянием.
Черт, ну и пекло! Прямо затишье перед бурей. Наши тела липли друг к другу, и все-таки она прижималась ко мне с безумной страстью и спрашивала снова и снова, закрыв в экстазе глаза, люблю ли я ее, чего никогда не делала раньше.
Она, как обычно, закрыла дверь — в этом я был уверен, и все-таки почуял слабейший ветерок, начавший поддувать, — слишком поздно.
Длинный бамбуковый шест, используемый в качестве тренировочного меча в кендо, легонько дотронулся до моего плеча. Мадам Ню с полными ужаса глазами уперлась мне в грудь обеими руками и отпихнула меня.
В центре кабинета стоял Чен-Куен в одеянии буддистского аббата, вытянув вперед шест кендо. Дверь была раскрыта настежь. Когда Мадам Ню поднялась, я постарался встать между ними, защищая ее.
— Дорогой мой Эллис, — сказал Чен-Куен. — Это совершенно необязательно. То есть — совершенно.
Я повернулся к ней. Женщина успела надеть юбку и застегивала рубашку. Лицо ее было абсолютно спокойным: ни страсти, ни страха — ничего.
Ничего.
Насколько глупо выглядит мужчина без штанов. Я натянул свои, трясущимися пальцами застегнул ремень, чувствуя, как правда встает во рту как желчь.
— Все было подстроено, — сказал я. — До последнего шага.
— Разумеется, — сказала Мадам.
А затем меня пронзила еще более кошмарная догадка.
— Тот сон, в Клетке, — комната, заполненная паром...
Она улыбнулась с таким выражением удовлетворения, которое я никогда ей не прощу. Я изо всей силы врезал ей по губам, а мгновение спустя Чен-Куен выдал основной удар до деревянным мечом по моей голове, который едва не разнес мне череп вдребезги.
