Акцент у нее был совсем незаметный, а голос — красоты необычайной.
— Меня зовут Мадам Ню. Я буду вашим наставником.
— Не очень хорошо понимаю, что бы это могло означать, — проговорил я, — но звучит заманчиво.
Старая врачиха сказала ей что-то по-китайски. Мадам Ню кивнула.
— Сейчас, мистер Джексон, вы разденетесь. Врач хочет сделать осмотр.
Я так устал, что раздевание казалось чем-то нереально-тяжелым, но под конец мне удалось разоблачиться до трусов. Врачиха оторвалась от чтения какого-то дела и нахмурилась.
Мадам Ню сказала:
— Пожалуйста, снимите все.
Я постарался отшутиться:
— Даже в морской пехоте не заставляют показывать голый зад.
— Вы стесняетесь доктора? — Казалось, она действительно удивлена. — В человеческом теле нет непристойных частей. Так что ваше отношение — нездорово.
— Таким уж я уродился. Холодный душ не имел особого воздействия.
Женщина наклонилась к врачу, и они, заглядывая в лежащее перед ними дело — судя по всему, мое, — стали перешептываться.
Я стоял, как пай-мальчик, и ждал. За это время — прошло минут двадцать — в комнату постоянно заходили мужчины и женщины, приносили и уносили какие-то бумаги. Урок унижения.
Когда им показалось, что я наказан вполне достаточно, врачиха наконец оторвала зад от стула и подошла ко мне. Она тщательно и умело — могу сказать это в ее пользу — осмотрела меня и взяла кровь и мочу на анализ.
Под конец она выдвинула вперед стул и принялась тщательнейшим образом изучать мои половые органы. Солдаты во всем мире проходят подобные осмотры на заражение венерическими заболеваниями каждые несколько месяцев. Но выдержать подобный осмотр, в то время как Мадам Ню следила из-за плеча врачихи за каждым ее движением, было очень непросто.
Я поежился, так как старая дева держала меня за член довольно-таки грубо, и Мадам Ню мягко произнесла:
— Вам это кажется раздражающим, не правда ли, мистер Джексон? Клинический всесторонний осмотр производит женщина, годящаяся вам по возрасту в матери, а вам все еще стыдно...
— Почему бы вам не отвалить отсюда? — спросил я.
Ее глаза вспыхнули, словно она только что поняла.
— А-а, теперь ясно. Не стыдно, а страшно. В подобных ситуациях вы начинаете бояться.
Она повернулась, что-то сказала старой врачихе, которая кивнула, и они вместе вышли из кабинета, прежде чем я смог что-нибудь сказать. Усталость куда-то отступила, но я понял, что ясно думать не в состоянии. Я чувствовал себя маленьким школьником, которого по непонятной причине унизили перед всем классом.
