Похоже, что они попали в столовую. Билл совал в карманы ложки, ножи и вилки.
Как мы сможем что-то за них получить? - думал Гарри.
Билл распихивал столовое серебро по карманам куртки. Затем уронил нож. Пол был твердый, без ковра, и звон прозвучал отчетливо и громко.
- Кто там?
Билл и Гарри не ответили.
- Я сказал: кто там?
- В чем дело, Сеймур? - раздался голос девушки.
- Мне что-то послышалось. Меня что-то разбудило.
- Ох, да спи ты.
- Нет. Я что-то слышал.
До Гарри донесся скрип кровати, потом - мужские шаги. Человек открыл дверь и теперь стоял вместе с ними в столовой. Он был в пижаме, молодой, лет 26-27, с козлиной бородкой и длинными волосами.
- Ладно, пидарасы, что вы делаете в моем доме?
Билл повернулся к Гарри:
- Иди в спальню. Там может быть телефон. Проследи, чтобы она никуда не звонила.
А с этим я разберусь.
Гарри направился к спальне, отыскал дверь, зашел, увидел там молодую блондинку лет 23-х, длинные волосы, в роскошной ночнушке, груди болтаются. Рядом на тумбочке стоял телефон, но она никуда не звонила. Она сидела на постели и в ужасе прижимала запястье к губам.
- Не ори, - сказал ей Гарри, - а то убью.
Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, думал о своей жене - та никогда не была такой. Гарри прошиб пот, закружилась голова. Они смотрели друг на друга.
Гарри сел на край постели.
- Оставь мою жену в покое, или я тебя убью! - произнес молодой человек. Билл только что завел его в спальню. Он завернул парню руку за спину, держа нож у позвоночника.
- Никто ничего твоей жене не сделает, паря. Только скажи нам, где лежат твои вонючие башли, и мы уйдем.
- Я же сказал вам, все, что у меня есть, - в бумажнике.
Билл завернул ему руку чуть круче и вонзил нож чуть глубже. Парень поморщился.
- Цацки, - сказал Билл. - Отведи меня к цацкам.
- Наверху...
- Ладно. Веди меня наверх!
Гарри проводил их взглядом. Потом продолжал разглядывать девушку, а та продолжала смотреть на него. Синие глаза, зрачки переполнены страхом.
- Не ори, - сказал он ей, - а не то убью, честное слово, убью!
Ее губы задрожали. Они были бледно-розового оттенка, и тут его рот сомкнулся на них. Он колол ее щетиной, обдавал вонью, гнилью, а она белая, нежно-белая, нежная - дрожала. Он держал ее голову в ладонях. Потом оторвался и заглянул ей в глаза.
- Ты блядь, - сказал он, - проклятая блядь! - И поцеловал снова, жестче. Вместе они рухнули на постель. Он дергал ногами, скидывая башмаки, прижимая ее. Затем стал стаскивать штаны, выбираться из них, все время удерживая и целуя ее. - Блядь, блядь чертова...
