— Ну, не скажи. Ты бы столько поплескался в ледяной водице! «Из ничего»!
Девушке и ее парню никто не помогал разбирать кучу. Но никто и не мешал, хотя их окружала довольно плотная толпа, несколько десятков глаз с завистью наблюдали за ними. А парочка знай себе набивала янтарем бесконечные сумки и пакеты. Сколько же там было громадных кусков!
Рыбак, который рядом с нами вытряхивал содержимое своей сетки, веско заметил:
— Сдвинулся свежий пласт, и его сразу подбросило к нам, так что не успел искрошиться.
Повернувшись к нему, я невольно отметила его незаурядную внешность, но не до рыбака было. Внезапно кто-то простонал:
— О Езус! Отродясь такого не видел!
И резко нагнулся над кучей, углядев там что-то из ряда вон выходяшее.
— А ну отвали! — прикрикнула на него девушка. — Не твое!
— Ну чего ты, посмотреть нельзя? — обиделся тот. — Я же не убегаю с ним! Господи, никогда не видел такой мухи!
Рыбак успел поднять кусок янтаря и рассматривал, не веря глазам своим. Вырвав у него из рук свою собственность, девушка тоже глянула и буквально застыла. Толпа разом навалилась, круг зевак сомкнулся, каждому захотелось посмотреть на редкую находку. Мне тоже, но, поскольку я оказалась за спинами любопытных, пробиться поближе так и не удалось. Впрочем, владелица редкости никому не позволила ее коснуться, поспешно сунув в торбу.
— Ну чего теперь пялиться? — резко крикнула она. — Как в море лезть, так не нашлось охотника, хотя никто не запрещал. А теперь точно шакалы накинулись! На свое любуйтесь.
— Интересно, что же там такое? — пробормотал Пупсик.
— Ты что, оглох? Рыбак сказал — муха, — не очень уверенно ответила я.
— Холера, так и не удалось посмотреть.
Тут в толпе прорезалась щель, я рванулась вперед, но кто-то успел раньше, я попятилась и наступила на ногу типу, который навалился на меня сзади. Я извинилась, хотя моей вины не было, да и тип мог бы так нахально не напирать. Он не обратил внимания ни на отдавленную ногу, ни на мои извинения — все его внимание было сосредоточено на находках моржихи. Поскольку сама девица явно не располагала к расспросам, любопытные вцепились в рыбака, успевшего рассмотреть редкий дар моря. Признаться, толку от него было немного.
— Муха! — бормотал он, все еще не придя в себя от потрясения. — Муха! Большая такая. И золотая.
Тут слева послышались какие-то крики, и внимание зевак переключилось на новое зрелище. Рыбак в комбинезоне замахнулся своим гигантским сачком на какого-то оборванца в высоких резиновых сапогах, а его напарник огрел оборванца дубинкой. Жертва нападения бросилась наутек, оба рыбака — за ним. Из их бессвязных выкриков следовало, что оборванец — вор и кладбищенская гиена, из тех, что крадут янтарь у порядочных людей и имеют наглость совать лапы в чужой мусор. А какой-то мужик, стоя по пояс в воде, принялся орать на преследователей и вообще на этих местных, допытываясь неизвестно у кого, а кто волчьи ямы роет, капканы на людей ставит и покрышки мотоциклов дырявит? Ведь нет такого закона, чтобы все доставалось местным, а приезжие — что, не люди?! Нет у нас частной собственности на море! Местные в ответ заорали, что убегавшая гиена явилась на промысел без сапог и сетки, не иначе как кепкой собирался черпать, какой он добытчик и нечего за такого заступаться! Ворюга, он и есть ворюга! Тот, что был с дубинкой, вдруг оглянулся и увидел, как соперники подбираются к его куче. Развернулся и помчался отстаивать свое добро, издали вопя и грозя кулаком. Халявщики прыснули в разные стороны.
