Я задумалась. Если не рассказать майору всей правды, он ничего толком не поймет, а я окажусь под ещё большим подозрением. Если же рассказать, то я буду в его глазах величайшей идиоткой всех времен. Вот женщина наверняка поверила бы, а мужчина — едва ли. Расписываться в своей непроходимой глупости очень не хотелось.
— Я бы с удовольствием представила вам факты, но все мои сведения о Доминике основываются исключительно на умозаключениях, подозрениях и ощущениях, — смущенно призналась я. — Умозаключения могут оказаться ошибочными, подозрения — напрасными, а ощущения — идиотской истерикой. А вот фактов о Доминике у меня раз, два — и обчелся.
— Неважно, — успокоил меня майор. — Мы вместе с вами все обмозгуем, не такие уж полицейские дебилы, как принято считать. Мы и в школу ходили, и время от времени нам даже удается пораскинуть мозгами.
— Ну, хорошо. Факт первый... Минуточку, все это будет не в порядке хронологии, а так, как мне вспомнится.
— Тоже неважно...
Бог знает, какой факт был первым, во всяком случае я прекрасно помнила, как Доминик поразил меня, когда мы наткнулись в лесу на дятла, который столь самозабвенно стучал по дереву, что не замечал ничего на свете. Солнце светило прямо на дятла, стояла зима, все вокруг было покрыто снегом, и красная головка птицы пылала на белом фоне, как пламя. И увидела эту картинку я, а не прославленный фотограф Доминик. Я показала ему дятла, он начал примеряться, чтобы щелкнуть фотоаппаратом, и так тянул, что дятел успел улететь. Потом он меня же и отругал — Доминик, разумеется, а не дятел. Мол, все это из-за меня, хотя я даже дышать перестала, чтобы не спугнуть птицу. Но никаких подозрений тогда у меня ещё не появилось, я решила, что либо вдохновение оставило Доминика в тот миг, либо кадр был не таким уж и удачным.
Потом случилась история с замочком-защелкой от шкатулки, где я хранила всякие мелочи.
Замок сломался, Доминик по собственной инициативе взялся его починить, но тут же выяснил, что у меня нет необходимых инструментов. Ничего у него не получалось, он разозлился, забрал шкатулку с собой и принес мне её через неделю исправную, страшно гордый своим мастерством.
Тоже вроде бы мелочь, и все же... Ни одного раза он не сделал ничего у меня на глазах или в моем присутствии, показывал только готовые вещи да хвастал своими рационализаторскими идеями...
Как-то раз я столкнулась у Доминика с каким-то парнем. Лицо у мальчишки было какое-то странное. Он казался одновременно мрачным и обрадованным, злым как сто чертей и очень довольным, покорным и бунтующим, и эта смесь чувств была в нем настолько сильной, что бросалась в глаза. Он что-то оставил Доминику, какой-то пакет, я лишь краем глаза углядела его — раз, и пакет куда-то исчез. Доминик тогда жутко разозлился, принялся орать на меня и, помимо прочего, проорал, что парень этот — его подопечный. Даже имя назвал. То ли Мариуш Выволок, то ли Мариуш Волочак... Что-то от волочения в его фамилии точно было. Когда-то, лет десять назад, Доминик спас его в критической ситуации, после чего благодаря его опеке парень вышел в люди. Больше Доминик ничего не сказал и переменил тему.
