Он доминировал и владел, проклятый супермен, а я принимала это за опеку и заботу. Он хлестал меня, как лысую кобылу, хая все, что бы я ни сделала, и это называлось повышением моего общего уровня. Он беспрестанно обманывал меня и оскорблял, скрывая как правду о себе (чему, собственно говоря, трудно удивляться), так и свое богатство, что уже граничило с лживым идиотизмом. Он что — воображал себе, будто я соблазнюсь его деньгами? Наверняка так и было, ведь он постоянно твердил, что все женщины — алчные хищницы...
Я действительно думала, что Доминик живет в скромной двухкомнатной квартире, а «вольво» купил на гонорар за фотографии. Я искренне верила, что фотография — единственное его занятие и единственный источник доходов. Я восхищалась благородством, великодушием и добросердечностью Доминика, которые заставляли его делиться своим добром с разными падшими личностями, вытащенными им же из грязи. Большинство этих существ было женского пола, но он позволял им лишь боготворить себя да прислуживать, не отвечая, по моим наблюдениям, ни малейшей взаимностью.
Я понятия не имела, зачем Доминику все эти люди, у меня не было и намека на подозрение, чем он на самом деле занимается. Лишь года через четыре начала кое-что подозревать, но и тогда гнала эти мысли подальше. Однако в конце концов шило вылезло из мешка, и я взбунтовалась.
Оказалось, что вытянутые из грязи личности становились кем-то вроде его агентов. Тайных информаторов. Доминик находил им работу или помогал знакомиться с важными людьми, и та или другая девица прямо из постели своего ухажера неслась к Доминику, чтобы передать ему все секреты. Глупые бабы воровали документы и фотографии, делали копии — в общем, из кожи вон лезли, только бы завоевать любовь и ласки божества. Зачарованные рабыни, они были ещё глупее меня.
С парнями дело обстояло не так гладко, ибо гомосексуализм в планы Доминика не входил, так что ему приходилось становиться для очередного юнца настоящим идолом, абсолютным авторитетом, правда за пазухой был припрятан компромат на каждого бедолагу.
— Знание — это власть, — сказал он мне однажды.
Да, он обожал власть. Скрытую, тайную, а не явную — упаси боже! И деньги обожал, поскольку они питали его власть.
Доминик никого не шантажировал в открытую, нет, он действовал исподволь, тихо и коварно. Никогда ни у кого не брал денег, напротив, любил платить за все сам, с презрением и каким-то лживым сочувствием симулируя широту души.
