Трудно поверить, что он каждый раз, вставая со стула, вытирал под ручками. Я понимаю, это вращающееся кресло, но ведь так не бывает, чтобы, работая на нем, человек ни разу до ручек не дотронулся! А ещё Мальчик уверенно так утверждает, что на столе в кабинете то же самое. Каким бы педантом убитый ни был — пусть он все протирал и натирал, но ведь не до такой же степени?! А, вот ещё что! Из тех трех смазанных отпечатков один — под ручкой кресла. Странно все это как-то...
Оба помолчали: Роберту нужно было перевести дух, а Бежан переваривал информацию.
— Ну ладно, — заговорил он наконец. — А теперь — что с «той сучкой»?
Роберт все прекрасно помнил, а «та сучка» его и самого заинтриговала, так что ему не пришлось даже в блокнот заглядывать.
— Вот именно. Михалину Колек нужно будет поприжать, потому что, как я уже сказал, пару других баб она точно знает, но молчит о них, как надгробный камень, одну только всю дорогу грязью поливает. В глаза бросается, что ненавидит она её, как чуму. С другой стороны, эта самая Иза Брант — вне всякого сомнения, личная знакомая убитого, никакими делами здесь и не пахнет.
— А чем она занимается? Профессия? Где работает?
— Этого Михалина Колек сказать не могла. Я понял, что Иза Брант — то ли журналистка, то ли учительница, то ли работает в какой-то типографии или издательстве, то ли критик литературный. Но главное, она — подлая курва.
Да, и к тому же графиню корчит из себя.
В общем, мерзкая и коварная гадина.
— Пусть гадина, но по указанному адресу её не нашли?
— Нет.
— А бывшая жена? Как ее...
— Ганна Доминик. Живет в Заверче. До неё мы ещё не добрались.
— Ну, за эти два дня ты и так достаточно накопал. А что касается засекреченных деловых партнеров...
— ..то мне кажется, что мы о них знаем даже больше, чем сама Михалина...
— Ну, ну! — предупреждающе прервал его Бежан. — Михалине Колек может быть известно столько, что наши сведения ничто по сравнению с этим. А какова она из себя?
— Внешне?
— Внешне.
— Мечта целого экипажа корабля, который слишком долго болтался в море, — сказал Роберт без тени сомнения. — Ее бы на всех хватило. Мощная баба. Если бы кто-то должен был меня лягнуть, то я предпочел бы лошадь, а не её.
— Понятно. А внутренне?
— Абсолютный примитив. Лишена всяких идей. Верная, как пес. К самостоятельному мышлению не способна, но из таких, хитреньких. Но глупа беспредельно.
— И похоже на то, что постоянна в своих чувствах, — невесело вздохнул Бежан. — Что вовсе не мешает нам как следует её прижать.
