— Конечно. Он скажет: «Это ещё что такое?» И тогда я скажу, — и это очень хорошая мысль, Пятачок, я её только что придумал, — я скажу: «Это западня для Слонопотама, которую сделал я, а теперь я дожидаюсь, когда в неё попадёт Слонопотам». И продолжу жужжать. И это Огорчит его.
— Пух! — завопил Пятачок. — Ты спас нас!
— Разве? — сказал Пух без особой уверенности.
Но Пятачок был уверен абсолютно. Его воображение разгулялось, и он ясно видел Пуха и Слонопотама, говорящих с друг другом, и внезапно подумал с некоторой печалью, что было бы гораздо лучше, если бы так грандиозно со Слонопотамом разговаривал Пятачок, а не Пух, хотя он очень любил Пуха; потому что у него действительно больше мозгов, чем у Пуха, и беседа пойдёт лучше, если он, а не Пух, представит там одну из сторон, и как было бы приятно потом вечерами вспоминать чудесный день, когда он ответил Слонопотаму так храбро и дерзко, как будто Слонопотама там не было вовсе. Сейчас это казалось совсем лёгким делом. И он даже знал, что будет говорить…
Так и шло в Яме с Песком — пока не подошёл Кристофер Робин, не посмотрел вниз и не увидал Пуха и Пятачка. После чего дела пошли чуть Сложнее:
— Хо-хо! — сказал Кристофер Робин громко и внезапно.
От Изумления и Ужаса Пятачок подскочил выше себя, но Пух продолжал мечтать.
«Это Слонопотам! — с ужасом промелькнуло в голове Пятачка. — Ну, наконец-то!» Он чуть пожужжал горлом, так, чтобы ни одно из слов там не застряло, а затем произнёс легчайшим, очаровательнейшим образом: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля…» Но, конечно, он не оглядывался и не смотрел вверх, потому что иногда, если начнёшь осматриваться и обнаружишь смотрящего на тебя сверху Очень Свирепого Слонопотама, сходу забываешь кое-что из того, что собирался сказать.
— Трум-тум-тум-тирли-бум, — сказал Кристофер Робин голосом Пуха…
«Он сказал неправильно, — с тревогой подумал Пятачок. — Он должен был опять сказать „Хо-хо!“. Пожалуй, мне лучше сказать это за него.»
И так свирепо, как только мог, Пятачок сказал: «Хо-хо!».
— Как ты попал туда, Пятачок? — спросил Кристофер Робин своим обычным голосом.
«Какой Ужас, — подумалось Пятачку. — Сначала он говорил голосом Пуха, потом голосом Кристофера Робина, и вытворяет это всё, чтоб Расстроить меня.» И, будучи уже Совершенно Расстроенным, он произнёс быстро и чуть визгливее, чем собирался: «Это западня для Пухов, а я дожидаюсь, когда попаду в неё, хо-хо, это что ещё такое, а потом я скажу опять хо-хо».
