Торжествующий полковник легко спрыгнул с сиденья.
— Я привез мистера Кори, — пояснил он небрежно.
Миссис Лэфем приветствовала гостя, а полковник повел его в его комнату и убедился, что там есть все необходимое. Затем пошел мыть руки, словно не обращая внимания на нетерпение, с каким жена догнала его.
— Отчего это у Айрин болит голова? — спросил он, намыливая волосатые руки.
— Да ладно об Айрин, — прервала поспешно жена. — Как вышло, что он приехал? Ты, что ли, уговорил? Если да, я тебе этого не прощу, Сайлас!
Полковник засмеялся, а жена схватила его за плечо, чтобы смеялся тише.
— Шш! — шептала она. — Хочешь, чтоб он все слышал? Отвечай, ты уговорил?
Полковник все еще смеялся. Он решил извлечь из ситуации все возможное удовольствие.
— Нет, я не уговаривал. Он сам захотел.
— Не верю. Где ты с ним встретился?
— В конторе.
— В какой?
— В моей.
— Чепуха! Что ему там было делать?
— Да ничего особенного.
— Зачем же он приходил?
— Зачем? Он сказал, что хотел бы заняться минеральной краской.
Миссис Лэфем опустилась на стул и смотрела, как муж ее трясется от сдерживаемого смеха.
— Сайлас Лэфем, — произнесла она. — Если ты и дальше будешь меня морочить…
Полковник вытирал руки полотенцем.
— Он считает, что мог бы сбывать ее в Южной Америке. Я пока не знаю, что он задумал.
— Ладно! — воскликнула жена. — Я еще с тобой расквитаюсь.
— Я и предложил ему поехать сюда и обо всем договориться, — продолжал полковник с притворным простодушием. — Я ведь знал, что он и притронуться не захочет к минеральной краске.
— Поговори мне еще! — грозно сказала жена.
— Ведь я правильно сделал?
В дверь постучали, и миссис Лэфем подошла к ней. Служанка объявила, что ужин готов.
— Ладно, — сказала она, — идем к столу. Но ты у меня заплатишь за это, Сайлас.
Пенелопа едва вошла в дом, как тотчас прошла к сестре.
— Как голова, Рин? Лучше? — спросила она.
— Немножко, — откликнулся голос с постели. — Но я к столу не выйду. Мне не хочется есть. Если полежу, к завтрему все пройдет.
— А жаль, — сказала сестра. — Ведь он приехал вместе с отцом.
— Не может быть! Кто? — вскричала Айрин, одновременно отрицая и вопрошая.
— Если не может быть, так не все ли равно кто?
— Ну что ты меня мучаешь! — простонала больная. — Ты о ком, Пэн?
— Лучше не скажу, — ответила Пенелопа, наблюдая за ней, словно кошка, играющая с мышью. — Раз ты не выйдешь к столу, зачем мне тебя понапрасну волновать?
Мышка стонала и металась на постели.
— О, я бы тебя так не мучила!
