А Лукас Маканна? Он в результате получит мощную фирму, которая, образно говоря, будет у него в кармане. А также женщину в постель.
И только лишь одна она, поступившись своей свободой, своей деловой карьерой, которая так неплохо выстраивалась до последнего времени, — зачем-то получит партнера-мужа, который ей и даром не нужен.
И похоже, что общий компромисс закончится именно таким раскладом.
Но разве есть другой выход? Что еще она может сделать? Ну разве только бросить отца на произвол судьбы, разбив тем самым сердце собственной матери. А это казалось Фриско немыслимым.
Подойдя к парадной двери дома, Фриско преисполнилась самых что ни на есть мрачных мыслей. Что будет — то и будет, решила она. Она услышала безошибочно узнанный переливчатый смех матери, едва только распахнула дверь и вошла в холл. Губы ее тронула мягкая улыбка.
Хотя ей сейчас было не до улыбок, Фриско тайно радовалась тому, что у матери нашелся повод для смеха.
Тихо и вместе с тем как-то значительно захлопнулась дверь. Фриско почувствовала, что оказалась заперта в этом доме, оказалась заперта условиями договора с человеком, который нынче распоряжался судьбами практически всех членов семьи. Звук захлопнувшейся двери оказался как бы финальной нотой и потому отпечатался в мозгу Фриско с особенной значимостью. В приступе черного юмора рна вскользь подумала, что по справедливости надлежало бы сделать на спине надпись: Член Армии Компромиссов.
Идея показалась такой забавной, что Фриско едва не рассмеялась. Хотя ей больше хотелось плакать.
— Кажется, хлопнула входная дверь? — Гертруда чинно поднялась со своего кресла, и на ее красивом, без единой морщинки лице обозначилось выжидательное выражение.
— Да, кажется, они прибыли. — Изобразив такую же, как у супруги, очаровательную улыбку, Гарольд удовлетворенно вздохнул и поднялся со своего места, чтобы приветствовать дорогих гостей.
— Ты и вправду полагаешь, что между Фриско и мистером Маканной может быть нечто большее, чем простая симпатия, Гарольд? — чуть слышно спросила Гертруда. От волнения у нее заалели щеки. Взор ее обратился в сторону французской двери, отделявшей холл от элегантно обставленной гостиной.
— Я… гхм… более чем уверен, что так все и есть, — ответил Гарольд и, пытаясь преодолеть спазм, откашлялся, прочищая горло. Что-то он уж слишком разволновался. А ведь надо благодарить небеса за то, что так все повернулось.
— Правда ведь, он весьма интересный мужчина? — перейдя на шепот, спросила супруга.
