Майк тоже почувствовал невероятное облегчение. Он все еще ничего не понимал, каким образом возникла счастливая догадка о вентиле, но об этом еще успеется подумать. Важно было то, что они были спасены!!!
Он снова повернулся к иллюминатору и посмотрел в него. Траутман занялся своими рычагами и приборами, и впервые после долгих часов агонии «Наутилус» слушался приказов рулевого. Медленно и тяжеловесно огромная подводная лодка выровнялась и начала легкое движение.
И на краткое мгновение длиной в секунду Майк увидел за стеклом обзора, где до сих пор вечно царила пугающе черная мгла, нечто, от чего потерял дар речи.
В шестистах метрах под ними, на глубине почти шести тысяч метров под водой, четко и ясно, что казалось, протяни руку — и сможешь пощупать, поднимались башни огромного, ярко освещенного города…
Когда Майк вошел в свою каюту, то на кровати обнаружил свернувшегося в клубок Астарота. Кот явно скучал. Майк опустился рядом с ним на край кровати, и кот начал урчать, как миниатюрная швейная машина, стоило Майку лишь почесать у него за ушами.
Майк бесконечно устал. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, он с удвоенной силой почувствовал, каких усилий потребовал от него прошедший день. Его трясло, и прошло немало времени, прежде чем он овладел собой и смог раздеться и забраться под одеяло.
Мысли завертелись диким хороводом. Он никому не сообщил о своем открытии, что увидел город на дне моря, потому что вовсе не жаждал стать мишенью для всеобщих насмешек и подтрунивания.
Тут у Майка даже под одеялом зазнобило. В «Наутилусе» все еще было очень холодно, но Майк дрожал не от холода. Казалось, что жар, уже однажды мучивший его, снова вернулся. Во рту был премерзкий вкус, а лоб горел. Астарот как будто почувствовал, что ему худо, поэтому с урчанием потерся головой о пылавшую щеку и заполз к нему под одеяло. Прикосновение мягкой шерсти было невероятно приятно, и хотя это было всего лишь животное, Майк успокоенно подумал, что теперь не один, а с другом. Так что не прошло и минуты, как мальчик, несмотря на все испытания, уснул.
И горячечный сон прошлой ночи продолжился. И снова Майк был в теле четырехлапого, быстрого хищника, скользившего в поисках добычи по непроходимым джунглям, каких нет нигде на свете.
И снова образ его мышления резко отличался от человеческого и был больше сплавом ощущений, инстинктивными действиями вместо сознательного выбора, а вместо забот и мыслей человека в его голове перемешались азарт охоты, голод и врожденная осторожность перед другими, более опасными хищниками.
