В то время глубины еще не открылись во мне, Я был отдельно от мира, я просто фотографировал его в то время. Пленка памяти. Черно-белые, цветные кадры, провалы...
Был ли я весел в то время? Не помню, не помню. Жизнь моя, и доныне мне непонятная, виделась тогда темным, запутанным коридором, чья даль угадывалась не более чем на полшага, шаг, ощущение зыбкой временности всего происходящего со мной, ощущение в ту пору, да и сейчас, наверное, еще острое. У человека множество вкусовых ассоциаций. Вкус мудрости. Больно и нелепо. Но все-таки я познал его, когда, живя заведомо преходящим, открыл, что преходяще все. Банальность в итоге непостижимая. К ней, как к горячему утюгу, прикасаются на мгновение. У некоторых боль ожога забывается быстро, иные же мучаются ею постоянно. Это - мудрые. Кажется, я стал мудр. Но не счастлив, ибо глупец, считающий себя вечным, счастлив в своей суете более.
Итак, тогда я был попросту молод. А первое испытание молодости - любовь. В ней, согласитесь или нет, - суть добра, нежности но не ума. Любящие также верят, что они вечны. И потеря этой веры одним - крах для другого. Но и слепая любовь прозревает, Я до сих пор очень отчетливо помню, что был вечер. Первый, первый вечер, когда никуда не хотелось ехать, идти и вообще ничего не хотелось. Большая и привычная комната. Двое. Видимо, ей желалось семьи. Или определенности, по крайней мере. Как каждой женщине. Да, конечно. А я в этой внезапной унылости первого, почти семейного вечера и всепроникающей музыке Мориконе лениво и праздно желал продолжения беспечного сна, потому что пробуждение означало предопределить будущее, а как предопределить то, чего нет? Основа бытия текущего была проста: действовать по обстоятельствам. То бишь: спать, вкушать, заниматься чем нравится и ждать главного... Все было всего лишь обстоятельствами, хотя они складывались в систему, в жизнь и несли в себе ее смысл. Но Элви, любимая моя... Что я мог сказать ей о многоликости обреченного не иметь лица?
Я просил ее не спешить... Я был уверен - мне не станут чинить препятствия, но все-таки хотел ответа... потому что это был бы ответ на многое, волнующее меня и теперь. В частности, как Они распорядятся мною дальше, на что рассчитывать, имею ли я право выбора и желаний? Просил не спешить... Я не стал бы просить этого, зная свою судьбу наперед, но кто знает, каким будет следующий шаг в темноте коридора? Хотя что эти оправдания перед собой, самые бесполезные, тщетные и холодные, болезненные из оправданий...
