Черная лошадка продолжала свой путь. Было уже так темно, что Такс почти не различал дороги. Резкая ночная прохлада колола его, как иголками. Впереди, на вершине холма, высвечивались высокие стены частокола кагана. К западу от реки блестели огоньки, но Такс решил, что там стоит лагерем король гепидов. Лошадь продолжала двигаться вперед, ее нос был направлен в сторону частокола.
Весь день усиливался северный ветер, и сейчас Такс видел, как он раскачивал обнаженные ветви дуба у ворот частокола. Когда лошадь проскакала последний отрезок крутой дороги, он слышал, как бились ветки. У него зашевелились на затылке волосы и встали дыбом. Такс быстро огляделся. Но в темноте он ничего не увидел, кроме огней, светивших за рекой, и он повернулся к огням, горевшим перед ним на холме кагана. Он, наверно, сошел с ума, продолжив путь с наступлением ночи. Ему следовало подождать, пока не придет утро.
Серый конь следовал за ним. Дул и завывал холодный ветер. Он подталкивал его вперед. На спине серой лошади закутанный труп двигался и шевелился. Такс начал шептать заклинания. Когда-то он знал заклинания против мертвецов, но сейчас забыл почти все, кроме каких-то частей. Хотя от слов было мало толку, он все равно продолжал их повторять.
Лошадка привезла его к самому дубу, повернула за угол и остановилась перед огромными воротами частокола. Такс глубоко вздохнул. Ветер выл и что-то бормотал ему. Над его головой скрипели изогнутые ветви дуба. Ворота были заперты, и никто так поздно не впустит его внутрь. Но он не может оставаться здесь за оградой в темноте. Он наклонился и начал колотить кулаком по воротам.
— Впустите меня! Впустите меня внутрь!
Он мог поехать к стоянке на равнине. Но было так темно, что он мог ошибиться и приехать к германцам, а он сейчас не желал их видеть. Никто не откликнулся на его стук, и он продолжал колотить по воротам. Они были сделаны из бревен, расколотых вдоль их длины, и на них оставалась кора, которая приглушала его стук.
— Убирайся! — послышался голос сверху. — Уже темно, а ворота закрываются с заходом солнца. Убирайся!
— Яя, — обрадованно закричал Такс — Это Такс. Впусти меня!
Он прижался к воротам, нажимая на них обеими руками, словно пытаясь проникнуть сквозь дерево. Сверху Яя прокричал проклятие испуганным голосом. Такс глянул на серую лошадь. От нее исходило странное бледное сияние. Темнота и ветер окружали его, наполняя воздух удивительными звуками, полными демонов. У него побежали мурашки по коже от их прикосновения. Они желали сожрать тело Марата. Его лошадка перебирала копытами, прижав уши к голове, и Такс погладил ее по шее.
