— Я не ходил к нему, это он пришел ко мне. И какое мне дело до того, что думает Ардарик? Он не мой король. Если я не могу это пить, то что мне попить? Я страдаю от жажды.
— Вон, возьми там.
На основном центральном столбе висел кожаный бурдюк. Такс подошел к нему, вытащил пробку и начал пить. Это была вода. Когда он напился, то огляделся. Ему нравились скамьи красного лака, покрытые шкурами, разными коврами и золотые и серебряные украшения, стоявшие на раскрашенных полках. У Трубача было две жены, но Такс их видел редко. Они всегда прятались, когда сюда приходили люди. Обычно они уходили в маленькую юрту, которая стояла позади большой. Даже для шамана он был удивительно богатым.
Он также принадлежал к тотему Такса, и Такс знал, что какое-то время шаман хотел взять его в ученики. Трубач начал смешивать обе жидкости в стеклянном сосуде. На нем не было куртки, и его острые локти и лопатки торчали, натягивая кожу.
— Ну вот, — сказал шаман и, заткнув сосуд стеклянной пробкой, поставил его среди других сосудов на маленькую деревянную скамейку у стены.
— Я бы держался подальше от сына Ардарика, потому что кроме вреда он ничего больше не может принести хунну.
— Он знает, что мы украли бычка у его отца, но он ничего не сказал об этом, и я не думаю…
Трубач повернулся к нему не вставая.
— Нам сложно общаться с ними, так же, как и им с нами. Даже если они желают нам добра, они приносят нам горе. Я не знаю, действует ли это в обоих направлениях. Надеюсь, что да. Почему ты хотел поговорить со мной?
— Ну, — сказал Такс, с трудом отвлекаясь от своих мыслей. — Это касается Ардарика. Я говорил тебе, что каган приказал мне рассказать ему все, что я помню об Италии. Трубач кивнул головой.
— Я с ним уже разговаривал, и он слушал меня и задавал много вопросов. Потом мы поговорили о Риме. Присутствовал и его сын, это было до нашего нападения на их стадо. И Дитрик сказал…
Он махнул рукой.
— Нет, мне нужно подумать, как мне выразить его слова.
Трубач улыбался ему. Он сгорбился, как будто его не держала спина — руки и ноги торчали в разных направлениях и спина была изогнута, как у журавля. Открылась дверь юрты, и вошла одна из его жен. Она принесла в горшке мясо и тихо прошла за разрисованный занавес позади юрты.
Такс сказал:
— То, как Ардарик и Дитрик говорили о Риме, меня удивило, почему они хотят напасть на него? Они говорили о нем, как будто они любят его.
— Ага, — Трубач кивнул. Он переплел длинные пальцы и положил на них подбородок.
