Прежде чем ехать с визитом к майору, герр Мюллер навел кое-какие справки и скоро выяснил следующее — Михалыч и до своей загробной жизни — в мире живых — служил майором в войсках милиции. Служил неплохо, но, к несчастью, был горьким пьяницей, причем запойным. Запои случались у него примерно по две-три недели раз в месяц, и в последние дни запоя, когда заканчивались запасы спирта, водки, пива, портвейна, самогона, Михалыч принимал внутрь вообще все жидкости, хоть сколько-нибудь содержащие алкоголь. А когда заканчивались и такие жидкости, Михалыч употреблял то, что, казалось бы, употреблять вообще нельзя, — или шел к приятелю-охотнику, выменивал у него на служебные патроны таблетки сухого спирта и ел их, запивая водой из-под крана. И все ему было трын-трава — майор Михалыч за все время своей жизни ни разу даже в больнице не лежал с отравлениями. Но как-то в один черный запойный день, когда ни дома, ни в близлежащих окрестностях удача выпить Михалычу не улыбнулась, он залез в тещину тумбочку в надежде отыскать что-либо градусосодержащее — и нашел и проглотил ртутный градусник. Такого издевательства, понятно, его желудок не выдержал, и Михалыч скончался на месте — и оказался в Загробных Мирах. А здесь — в Загробных Мирах — Михалычу очень даже понравилось. Работал он по специальности, а смерти от запоя уже не опасался — и хотя местное «бухло» жабал в невообразимых количествах, мертвее от этого не становился, поскольку был уже мертв.
Узнав все это, герр Мюллер прихватил с собой три больших бутылки «бухла» и направился на встречу. Майор Михалыч герра Мюллера принял настороженно, но, увидев «бухло», очень обрадовался. Милиционеры сели пить за знакомство, и дружеские посиделки неожиданно — уже на второй бутыли — перешли в ссору. А случилось это из-за простого недоразумения.
— Чем хорош Загробный мир, — говорил тогда заплетающимся языком герр Мюллер, — так это тем, что здесь можно своих усопших родственников повидать. Я вот с дедушкой своим недавно общался. Хороший дедушка. Его герр Шафт зовут.
— Ага, — говорил майор Михалыч тоже заплетающимся языком. — И я со своим дедушкой недавно виделся. У меня тоже хороший дедушка. Его Иваном зовут. Как папку моего.
— Ты посмотри! — удивлялся герр Мюллер, подливая в стаканы «бухло». — Как много у нас с тобой общего. Мы поэтому дружить должны.
— Должны, — соглашался Михалыч, любовно посматривая на третью бутылку «бухла». — А мой дедушка, между прочим, в Освенциме погиб. Фашисты, твари, его замучили.
