Я погружаюсь в пучину океана форм в надежде найти совершеннейшую жемчужину бесформенного.
Кончено плаванье от пристани к пристани в моей побитой ветрами ладье. Давно прошли те дни, когда мне было отрадой носиться по волнам.
И теперь я жажду смерти в бессмертном.
В пышных чертогах у неизмеримой бездны, где рождается музыка беззвучных струн, я возьму арфу моей жизни.
Я настрою ее навеки и, когда исторгну последний рыдающий звук, положу ее, безмолвную, к ногам безмолвного.
В час моей разлуки с землей пусть будет моим прощальным словом: то, что я видел, – несравненно.
Я вкусил затаенную сладость лотоса, что распускается в этом светоносном океане, и блажен – пусть это будет моим прощальным словом.
В этой бесконечной смене форм участвовал и я, и здесь я узрел лик того, кто не знает формы.
Все мое тело и все мои члены содрогнулись от прикосновения неосязаемого; и если должен настать конец, пусть он настанет – пусть это будет моим прощальным словом.
В игре с тобою я никогда не спрашивал, кто ты? Я не знал ни радости, ни страха, жизнь моя текла бурно.
Ранним утром ты будил меня, как сотоварища, и вел меня от радости к радости.
В те дни я никогда не вдумывался в смысл песен, которые ты пел мне. Мои голос только схватывал напевы, и мое сердце отзывалось им.
Теперь, когда время игр прошло, какое зрелище предо, мною?
Мир, склонив взоры к твоим стопам, в страхе стоит пред тобою со всеми своими безмолвными светилами.
Я похвалялся перед людьми, что знаю тебя. Они видят твой образ во всех трудах моих. Они приходят и спрашивают меня: «Кто он?»
Я не знаю, что ответить им. Я говорю: «Право, я не могу сказать».
Они хулят меня и с презрением уходят. А ты сидишь и улыбаешься.
Я влагаю в песни мою повесть о тебе. Тайна переполнила мое сердце. Приходят и спрашивают меня: «Скажи смысл их». Я не знаю, что ответить. Я говорю: «Ах, кто знает, что значат они!» Вопрошавшие со смехом и злобой идут прочь. А ты сидишь и улыбаешься.
