— Ты смотришь на одну из самых больших однопролетных арочных конструкций в мире, — сказала она. — Правда, она прекрасна?
— Сказать по правде, Бьянка, — ответил я. — Я вижу только грязный, замызганный потолок, заляпанный голубиным пометом.
— Глупо с моей стороны просить тебя смотреть на что-то дальше собственного носа, — отрезала она и вскочила в вагон, оставив меня тащить наши дорожные сумки.
Я постоянно забываю, что Бьянка — дипломированный инженер. Она нисколько не похожа на инженера и, сколько я ее знаю, работала лишь продавшицей и официанткой. Она подает документы, по крайней мере, на две работы по специальности в неделю, но на собеседование ее пока еще никуда не вызывали. Она уже подумывает не написать ли в резюме «Брайан Дартингтон».
Контролер забыл прокомпостировать наши сезонные билеты, и поездка в Лестер нам ничего не стоила. Но все ощущение счастливого триумфа испарилось, стоило зайти в дом. Мать пыталась держаться молодцом, но видно было, что душа у нее не на месте — в какой-то момент одна сигарета горела у нее во рту, другая — в пепельнице, а третья — на краю кухонного подоконника. Я спросил, как она очутилась в таких кошмарных долгах.
Мама прошептала:
— Мартину нужно было платить за окончание курса на степень. Я заняла тысячу фунтов у финансовой компании под двадцать четыре и семь десятых процента. А через две недели меня уволили из «Группы пять» — кто-то на меня настучал и сказал, что мне сорок восемь лет.
Я попросил обрисовать весь объем ее долгов. Она принесла ворох неоплаченных счетов всех описаний и расцветок. Я пытался убедить рассказать Маффету об истинной природе их финансовой ситуации, но с мамочкой случилась настоящая истерика:
— Нет-нет, он обязан получить свою инженерную степень.
Похоже, меня окружают одни инженеры. Бьянка сообщила матери, что она тоже — квалифицированный инженер.
Я сказал в шутку заметил:
— Да, но она не построила ничего серьезнее башни из «Лего» с тех пор, как закончила университет.
К моему изумлению, Бьянка возмутилась моей безобидной шуткой и выскочила из комнаты со слезами на глазах.
— Ты бестактный придурок! — сказала мать и отправилась за нею в сад.
Я сел за кухонный стол, взял себя в руки и выписал три чека: ссудной компании «Жирный Эдди» (двести семьдесят один фунт), молочному кооперативу (тридцать шесть фунтов сорок девять пенсов) и газетному киоску «Черри» (семьдесят четыре фунта восемьдесят один пенс). Я знаю, что этим не решить жилищной проблемы матери, но теперь, по крайней мере, она сможет открывать дверь без страха перед местными кредиторами.
