У входа в больничный корпус, означенный на плане звездочкой, тоже маялся на часах дежурный в камуфляже, но и он, в подтверждение жизненных наблюдений Артиста, оказался человеком на удивление чутким и понимающим.
Второй этаж, третий… А вот и вывеска рядом с белой дверью: «Кризисный центр. Отделение реабилитации».
— Ага! — сказал Артист.
Муха потянул ручку, но дверь, как и предсказывал Перегудов, оказалась запертой. Стерегли пациентов бдительно.
Артист нажал на кнопку звонка. Однако никто не появился. Что ж, мертвый час на то и мертвый час.
Они оглядели маленький холл — жалкие пальмочки, мягкие кресла, акварельные цветочки и пейзажики на стенах… Все окна, как и лестничные пролеты, были предусмотрительно забраны прочными толстыми решетками и стальной сеткой, окрашенными белой краской. Такие, значит, здесь действовали правила и порядки.
Да и понятно: ведь здесь, в этом «кризисном» пытались таблетками и уговорами спасти безутешных печальников и возможных самоубийц.
— Время — деньги, — сказал Артист. — Даже в желтом доме. Ускорим ход событий…Он снова и куда настойчивей надавил на звонок.
Наконец в дверном замке с той стороны что-то лязгнуло и перед ними предстала важная дама в белоснежном халате.
— Вы что трезвоните, молодые люди? Как вы сюда попали? Вход в отделение строго воспрещен! Кто вы такие?
~ Это вам, доктор! Здравствуйте! — Артист одновременно смущенно и чарующе улыбнулся, шагнул навстречу и порывисто протянул ей огромный букет. — Вы столько сделали для нас! Вы спасли мою девушку… Таню Иванову, помните? Она тут лежала у вас… Прошлой весной… Мы еще о ней с вами в кабинете говорили — помните?
Взволнованная искренность его интонации обезоружила бы любого.
— Иванова? — опешила даже эта тертая-перетертая психиатриня. — Подождите… подождите… Какая еще Иванова? У меня этих Ивановых знаете сколько перебывало?
Однако, ошеломленная благородным натиском, она уже обеими руками еле удерживала тяжелый букет благоухающих роз.
— Да вы сейчас вспомните… — взволнованно говорил Артист, — ее трудно забыть… Дела любовные, ошибки молодости… Вы не уделили бы мне буквально десять минуточек? Ну хотя бы пять. Ведь все тогда из-за меня получилось, понимаете… — Ну… — профессионально озаботилась женщина-психиатр и, отступив на шаг, пропустила Семена в дверь ординаторской. — Что же, коли так, зайдите, пожалуйста.
Только напомните все-таки… Полуобернувшись, Злотников успел глазами подать товарищу едва заметный знак: действуй!
