— Вы являетесь нашим главным партнером и можете добиться моего увольнения. Но это ничего не изменит.
— Вашего увольнения? Мой дорогой друг не услышал меня, когда я сказал, что наши снайперы не делают промахов никогда. Выздоравливайте, господин Ермаков. Вам сейчас нельзя долго болеть…"
Нифонтов выключил магнитофон. С недоумением спросил:
— Ты что-нибудь понимаешь? Девятьсот шестьдесят миллионов долларов. Это же три с лишним десятка штурмовиков! Как они собираются их вывозить? Тут одной «Мрией» не обойдешься. И где они возьмут столько «мигов»?
Голубков не ответил. Он напряженно мял подбородок, болезненно морщился. Наконец сказал:
— Я другого не понимаю. Такое впечатление, что в палате они не одни.
— Одни, — возразил Нифонтов. — С чего ты взял, что не одни?
— Показалось. Или не показалось? Включи компьютер. Досье Джаббара.
— Ты его видел. Крыша: представитель ОПЕК. На деле: доверенное лицо бен Ладена.
Но это мы и так знали. Что тебя интересует?
— Образ жизни, привычки, наклонности. Нифонтов вызвал на монитор текст:
— Читай. Никаких зацепок для вербовочного подхода. Ни девочек, ни мальчиков, ни рулетки. Увлекается соколиной охотой. У богатых арабов она популярна. Что ты высматриваешь?
— Какие сигареты он курит. Или сигары. — Голубков просмотрел файл и озадаченно покачал головой:
— Ничего нет. Странно. Вообще не курит?
— Наверняка покуривает гашиш. Но у них на Востоке это дело обычное. Или кальян.
В свое время мне приходилось курить. Отказываться от кальяна считается неуважением к хозяину дома.
— Он хотел закурить кальян в палате?
— Что ты, это целый ритуал!
— Тогда зачем же он вынимал зажигалку?
— Какую зажигалку? — не понял Нифонтов. — А ведь и в самом деле. Черт. Конечно же! Это была не зажигалка!
— Да, сканер. Или какой-то детектор. Джаббар просек прослушку.
— А Ермаков мог о ней догадаться, — закончил Нифонтов. — Так-так. Очень интересно. Очень.
Он перемотал пленку на разговор Ермакова с сыном. В динамике прозвучало:
" — И сейчас решается самый главный вопрос. Не хочешь спросить какой?
— Нет. Хватит с меня государственных секретов.
— Ты все же спроси.
— Ну, какой?
— Кто будет следующим Президентом России".
Нифонтов остановил запись и заключил:
— Он сказал это не сыну.
— Да, — кивнул Голубков. — Он сказал это нам.
* * *
Через два с половиной часа психологи управления выдали заключение.
"Анализ магнитозаписи выявил:
1. Нет сомнений, что реакция Ермакова на сообщение сына о шести миллионах долларов была рефлекторной и естественно-импульсивной. Характеристики речевых темпоритмов и модуляционной окраски голоса (резкость, преобладание мрачных тонов, элементы раздраженности) дают основание предполагать, что это сообщение стало для Ермакова доминантным при ведении всего дальнейшего разговора.
