— И отвлекает кордебалет? Мне говорили, что венгерские девушки очень красивые.
Похоже, так оно и есть. Особенно вон та, справа.
— А мне больше нравится та, что в центре.
— У вас странный вкус, полковник. Это же мужчина.
— В самом деле? Издержки профессии. Всегда стараешься увидеть больше того, что тебе показывают. Это шутка, Джеф. Я уже не в том возрасте, чтобы девушки сильно меня отвлекали. Думаю, что они отвлекают вас.
— Немного. Но мы не можем уйти. Входной билет сюда стоит почти сто долларов.
«Максим-бар» — лучшее кабаре Будапешта. Этот интерьер, между прочим, точная копия парижского «У Максима». Если мы сразу уйдем, это может показаться подозрительным.
— Кому?
— Надеюсь, что никому. Но в таких делах осторожность никогда не бывает чрезмерной. Вам нравится здесь?
— Больше всего мне нравится, что за мой билет в это заведение заплатило правительство США. Моя бухгалтерия в жизни не утвердила бы этот расход. Вы здесь по делам?
— Нет. Я прилетел специально, чтобы встретиться с вами. Мы решили, что Будапешт — самое подходящее место. Давайте посмотрим шоу. После него можно будет уйти.
* * *
Продолжение записи.
— Вам понравилось шоу, полковник?
— У нас это называется эстрадный концерт. Только без девушек между номерами. Я вас внимательно слушаю, Джеф. Полагаю, дело очень серьезное, раз вы специально прилетели из Нью-Йорка, чтобы поговорить о нем.
— Боюсь, что да. Более чем серьезное. И крайне неприятное. Вы отслеживаете ситуацию в Афганистане? Я имею в виду не лично вас, а вашу службу.
— Разумеется.
— Тогда вы обратили внимание на военные успехи талибов. Особенно в последние полгода. Если так и дальше пойдет, очень скоро правительство Раббани уйдет в изгнание. Судьба Раббани нас мало волнует. Но установление в Афганистане фундаменталистского режима крайне правого толка представляется серьезным дестабилизирующим фактором. Это очень опасно. И для западных демократий, и для России. Я бы даже сказал: в первую очередь для России. Вы согласны с этим, полковник?
— Трудно не согласиться. Уже и сейчас мы имеем проблемы в Таджикистане.
— А будете иметь их во всей Средней Азии. И в российских регионах с мусульманским населением. Российские политики не могут этого не понимать. Или не понимают?
— Понимают.
— В таком случае почему Россия продает талибам оружие?
— Россия не продает талибам оружие. Мне, по крайней мере, об этом ничего не известно.
— Я вам верю, полковник. Но мы располагаем другой информацией. В структуре вооружений талибов — три четверти оружия советского и российского производства.
