Алексей помолчал, крутя в руках пустую рюмку.
— А ты говоришь: «Леша, малыш, будь осторожен». Я буду осторожен, как крыса, брат, и сделаю все, чтобы вырваться из этой проклятой дыры.
* * *
В самолете Виталий откинулся на спинку кресла, пристегнувшись ремнем, помог устроиться племяннице, молча застывшей с книжкой в руках в кресле возле иллюминатора.
— Когда ты в последний раз была у нас, Лариска? — мягко спросил ее Виталий.
— Не помню, — ответила девочка.
— Или ты вовсе не была?
— Была.
— А сестричку Катю помнишь?
— Помню, — пожала худенькими плечами девочка.
Вот и весь разговор с ребенком. Ну да ладно, у жены с дочкой лучше получится.
Дудчик погрузился в долгие размышления, анализируя ситуацию и возможные варианты ее развития. Реакция брата на предложение оказалась в чем-то неожиданной.
Алексей просто сломался, человек быстро и навсегда меняется, попав в боевую обстановку. Он явно готов теперь на многое, чтобы убраться как можно дальше из страны, и — что было опасно — может превысить необходимый риск.
Что-то стояло теперь стеной между Виталием и Алексеем. Он так и не смог поговорить с братом по душам, объяснить, что на этот шаг его почти неодолимо толкает сила ненависти и бессильной ярости против жирующих паразитов. Но Дудчик чувствовал, что брат не поверил бы ему, а если бы и поверил, то постарался бы отстранить от дела партнера-идеалиста. В жестокой таджикской каше, сваренной из политики и наркодолларов, все решали сила и деньги. Дудчик с удивлением обнаружил, что операция вышла из стадии теоретических выкладок и ночных фантазий и... стала развиваться по своим собственным законам. Виталий почувствовал, что его бессильная ярость требует теперь силы, она жаждет разрядиться, а казавшийся прежде второстепенным денежный вопрос диктовал необходимость быть твердым и осторожным даже в отношениях с братом. Странное дело, не найдя точек соприкосновения в личных взглядах, они без труда пришли к деловому сотрудничеству. Что ж, так и должно быть, какие могут быть сантименты в крупном и рискованном предприятии.
* * *
Через два дня Алексей Дудчик, стоя по пояс в прохладной воде открытого бассейна, разговаривал с господином Нейлом Янгом, атташе по вопросам культуры английского посольства. Между гостями плавали на толстой пробке подносы с миниатюрными бутербродами с лососиной, стаканами вина и виски, банками пива. Происходило это во дворце — иначе не назовешь — министра социального обеспечения. Он устроил сегодня мальчишник в честь какого-то местного праздника — то ли Дня труда, то ли Поминовения.
