Зачем, идиотка?!
Она зашла так далеко, что теперь не вспомнит дороги назад, и на веки вечные обречена болтаться между тем, что случилось, и тем, что могло случиться, если бы не…
Таких «не» было великое множество, и их полный список крутился в голове по кругу и заставлял корчиться от беспомощности, и плечи под его тяжестью горбились, словно у пенсионерки.
— Жень, — окликнул Илья, когда она в сотый раз услала продавщицу на склад искать помаду серо-буро-малинового оттенка.
— Жень, давай просто купим все скопом, и хватит мучиться!
— Это ты меня сюда привез! — она ткнула его в грудь кулаком. — А теперь не путайся под ногами!
— У тебя плохое настроение? — озабоченно осведомился он.
Словно был ей внимательным и нежным супругом вот уже двадцать пять лет! Как только у него язык поворачивается говорить с такой правдоподобной заботой?! Как только он смеет глядеть на нее так ласково!
Женька отвернулась, но его ладонь тяжело легла на плечо и развернула ее обратно.
— Чего тебе надо? — злобно выплюнула она ему в лицо.
— Что с тобой, а?
— У меня случаются припадки. Время от времени, — с холодной любезностью доложила Женя. — Я тогда кидаюсь на мужчин и готова порвать их в клочья, особенно, если они такие кретины, как ты!
— Да что случилось, в конце концов?! — рассвирепел он.
— Ничего, — внезапно успокоившись, выдохнула она, — ты просто меня раздражаешь.
Илья ушам своим не поверил. Прозвучало вполне искренне, а в голове не укладывалось.
Раздражает, значит?
Он ее раздражает, вот как!
С утра она щебетала, как птичка, и ластилась к нему, и ходила за ними по пятам, пока весь дом не проснулся, и смотрела, как он бреется. Илья ловил в зеркале ее взгляд и слышал, как мгновенно сбивается со спокойного ритма сердце, ликующе, невпопад разгоняя кровь туда-сюда.
Он даже подумывал совсем не ехать в офис. В конце концов, совещание можно закончить потом, лет через двести. Когда они немножко устанут. Не друг от друга, а обессилев от собственных желаний.
Но внезапно ему становилось страшно. Как накануне утром, когда он сбежал, тихонько выбравшись из ее объятий.
Не стоит торопиться, не стоит, уговаривал его этот страх и гнал из дома подальше, на свободу.
К обеду Илья затосковал так, что впору было кидаться на стенку или начать колотить офисные стаканы об пол. Коллеги, казавшиеся раньше милыми людьми, теперь злили до икоты. Он едва сдерживался, чтобы не заорать благим матом, заглушая их глупые, никчемные споры.
Часам к четырем он сдулся, словно воздушный шарик. Опустошенный, смотрел на часы и уговаривал стрелку двигаться побыстрей. Потом его осенило. Он вышел вроде бы покурить, набрал мобильный сестры и снова, не досовещавшись, не додумав свои тяжкие думы, не допив горький кофе, бросился навстречу желанной неизвестности.
