Теперь его уже всего трясло. Он пересел на старый, продавленный диван — когда-то тот был обтянут черной кожей, а теперь сквозь многочисленные прорехи торчали ржавые пружины — и принялся яростно грызть ногти. Он вспоминал… Ченс тогда только молча смотрел на представителя пустыми, круглыми, как у совы, глазами. А этот ублюдок, переступив порог, выразительно повел носом и усмехнулся — сразу обо всем догадался, мерзавец!
— Так вот, значит, где делаются деньги? — негромко сказал он, но только глухой не услышал бы в его голосе смертельной угрозы.
Ченс тогда схватил его за шиворот и спустил с лестницы. И вот Ченс убит.
А после его смерти начались эти телефонные звонки…
Бросив ненавидящий взгляд на телефон, будто перед ним была ядовитая змея, мужчина принялся с еще большей яростью грызть ноготь, пока не почувствовал во рту соленый вкус крови. Скорее всего его тоже убьют, прикончат как собаку… если только он не придумает, как выкрутиться.
“Что же делать… что же делать… проклятие, что делать?! ”
Келси! Девчонка Ченса! Вот кто ему поможет!
С внезапно пробудившейся энергией он вскочил на ноги, помчался в спальню и принялся без разбора швырять грязную одежду в старый армейский рюкзак. Потом вернулся на кухню, соскреб драгоценные кристаллы и ссыпал их в маленькую сумочку на молнии.
Мягко зашуршали шины, и к дому подъехала машина. Он бросился к окну в спальне, осторожно выглянул из-за занавески, и глаза у него вылезли из орбит. По спине потекли струйки пота.
У дома стоял черный седан. Боже милостивый! Сердце у него ухнуло в пятки. “Может, это патрульная полицейская машина? ” — мелькнуло у него в голове. Нет… нет! Машина была черная. Вся черная!
Бесшумно выскользнув из дома через заднюю дверь, он юркнул в густой подлесок, вплотную подступавший к дому, и мгновенно исчез, словно растворился в воздухе.
Воспоминания и сны переплетались, сливаясь воедино, и Джарреду казалось, что он качается на волнах в каком-то призрачном мире; не было ничего, кроме смутного ощущения присутствия Келси где-то рядом. Та слабая, едва уловимая граница, что пролегала между снами и воспоминаниями, то и дело тускнела, временами пропадая совсем. Ему казалось, он спит. Но спал ли он? Почему-то ему все время казалось, что где-то рядом, совсем близко Ченс Роуден.
Нет, похоже, это все-таки был сон, потому что в следующий момент Джарред уже увидел себя стоящим в своем офисе, лицом к лицу с неряшливо одетым, издерганным человеком, не ощущая при этом ничего, кроме ненависти и презрения, да еще почему-то жгучей ревности. Ревности, потому что человек этот был другом, а скорее всего и любовником его жены. Ченс что-то говорил — все быстрее и быстрее, брызгая слюной. Взгляд Джарреда остановился на его беспокойно дергавшихся губах. Это были признания… Признания слетали с его губ, и, казалось, именно они заставляли их двигаться. Признания лились из него неудержимым потоком, громоздясь одно на другое, пока Джарред не почувствовал, что его мозг уже отказывается их воспринимать.
