— Мы — якутса. — На его лице мелькнула тень улыбки.
Но Бай иронии и игры слов не уловил. Он облизал пересохшие губы и внезапно спросил:
— А что в чемодане?
— Панты, — гордо хмыкнул второй гость. — На весь Питер хватит. Ты не ходи за нами. Не надо.
Два невысоких, но очень крутых пассажира рейса № 412 «Якутск — Санкт-Петербург» развернулись и пошли к выходу. В город, на поиски нового тойона, прибыли Сократ и Диоген, по ходу дела успевшие стать «Якутса» для местной братвы.
Ахмет тихо скулил в стороне.
— Че за дела-то, Бай?! Нормально встретил пацанов. Без понтов. Им че, все можно? Че пальцы-то ломать?!
Бай остался на месте. Он стоял рядом с подвывающим Ахметом и завороженно шептал в спину уходящим:
— Вот именно. Не хер пальцы ломать. У них у самих — понты чемоданами…
За его спиной истерично зазвенел «однорукий бандит». Перекрывая гам зала ожидания, механический голос объявил под сияние красочной панели над автоматами:
— Дже-е-ек По-от!!!
За стенкой автомата кто-то протяжно завыл. Довольный Краб спрыгнул с крыши аппарата и захохотал:
— Во как надо играть!
Президент фирмы «Буллит» развернулся и коротким хуком слева дисквалифицировал его в челюсть… А что делать, когда такие дела и понты чемоданами?
Глава 12
ЛЮБОВЬ И… «ЗАПОРОЖЕЦ».
Следствие по делу доктора Люды началось с неудачной попытки проникновения в больницу. Он вошел в приемный покой под раскаты грома. На улице бушевала гроза. Злобная гардеробщица вычленила Альберта Степановича из череды посетителей по неизгладимой печати интеллигентности в облике и грязным ботинкам.
— Слышь, ты, в очках! — гаркнула ядовитая старушенция, безошибочно не ожидая отпора. — Куда без сменной обуви?!
Для тех, кто не взял с собой тапочки, в гардеробе имелись так называемые бахилы. Вручение их посетителям за наличный расчет было местным гардеробным бизнесом. Знай Потрошилов, что таким образом ему собираются продать по пять рублей мятые синие мешочки на ноги, он мог бы среагировать по-другому. Но Алику, как обычно, стало стыдно за чужую грубость. Он гордо и быстро развернулся к выходу, храня инкогнито. Конечно, можно было взмахнуть перед носом сторожевой бабы-яги удостоверением. В таком случае проблемы со сменной обувью отпали бы, будто любой милиционер стерилен от рождения. Но злоупотребление данной ему народом властью для Потрошилова было неприемлемо. Он покинул больницу, шепча про себя романтическую зарисовку к сонету:
К тебе пришел однажды в кедах,
А надо было в полукедах.
