Они пришли вдвоем, лейтенант и сержант, вялые, как мокрые простыни на веревке. Тяжело походили по комнате, заглянули в письменный стол. Лейтенант Батищев лениво отодвинул простыню и сказал себе: «Одним меньше стало». Лейтенант уже имел с навек угомонившимся гражданином не слишком дружественные встречи. Даже сейчас, разглаженное смертью, лицо Василия Егоровича не внушало ведомственного доверия.
– Значит, сердце, – произнес милиционер, еле скрывая удовлетворение.
– Ах вы, мужчины, слабенькие же у вас моторчики, – хихикнула желающая нравиться врачиха, но мгновенно присмирела под оловянным взглядом Батищева.
– А это что? – Батищев показал на два багровых пятнышка, еле заметных на шее покойника.
– Клопики покусали, – пожала плечами врачиха.
– Имеется, имеется, – соседка живо подтвердила наличие вредных насекомых.
– От такой фигни не окочуришься, – согласился милиционер, – а как звали того приятеля, который заходил к нему вечером?
– Да Летягин звать. Он в десятом доме живет, – с готовностью подсказала соседка.
– Значит, Летягин, – меланхолично отозвался лейтенант. – Всему свой черед. Пошли, сержант.
– И я пошла, – радостно пропела врачиха.
– А с ним-то что мне делать? – озадачилась соседка.
– То же что и с другими. В ЖЭУ позвоните, скажите, так и так. Там они знают, – бросил, не оборачиваясь, Батищев.
– И в поликлинику, – врачиха вписалась в квадрат удаляющейся спины лейтенанта.
– Гостеприимно распахнулись двери крематориев... – раздалось с лестницы ржание очнувшегося сержанта и громоподобное сморкание лейтенанта.
– Лучше бы ты ко мне пристал, Егорыч, – покачала головой женщина в бигудях и подошла к окну распахнуть шторы. На улице она заметила старичка в шляпе типа кепка-папаха, который уставился прямо на нее.
– Молодые мужики загибаются, а этих кощеев ничего не берет.
Летягин не страдал стенокардией, так как был не по его мнению довольно молод. Примерно в этом возрасте герой Данте заблудился в сумрачном лесу со всеми вытекающими отсюда последствиями. Предшествующая жизнь Георгия Летягина состояла из одного продолжительного подъема, который давно завершился, достигнув возможного максимума, и одного нескончаемого спада – точка минимума не предвиделась и даже не планировалась. В подъем вошли следующие основные события. Переселение из поселка городского (по количеству реализуемого портвейна) типа в сердцевину большого города. Учеба в мореходке, состоящая из снов на последней парте. Посещение островов, населенных свободолюбивыми людоедами, у которых можно было выменять джинсы не только на доллары, но даже на родные червонцы. Прописка в отдельной однокомнатной квартире (правда, этаж последний). Женитьба на активистке кафе «Метелица». Удачная игра «Докера».
