… И те и другие, кстати, отмечали его какое-то сатанинское обаяние и умение полностью подчинять людей своей воле. Дословно: «деспотическая духовная сила…»
Как бы то ни было, секта мартинистов стремительно набирала влияние, вербуя все новых и новых членов. И кое-кого это весьма тревожило. (Кого — об этом после.) Естественно, при негласном покровительстве ложам и тайным обществам со стороны императора, ничего в открытую предпринять против «Умирающего Сфинкса» оказалось нельзя. И тогда с Лабзиным разыграли изящнейшую — аж слюнки текут — комбинацию .
Дело было так.
Мартинисты (естественно, в глубокой тайне) ритуалы практиковали страшненькие. Но один случай стал достоянием гласности. В 1809 году некий Вольф, чиновник из обрусевших немцев и активный мартинист, добровольно уморил себя голодом . Взял отпуск на службе, заперся в своей комнате, попросив не беспокоить, — благо жил один. Расставил на стол, стулья, подоконник самые аппетитные яства — и медленно подыхал с голоду, на них глядя.
Неизвестно, посетили ли какие черные откровения умирающий мозг и являлись ли в бреду к нему духи, призываемые таким способом… Но мясо со своих пальцев Вольф обглодал, не съев ни крошки хлеба из имевшихся в комнате запасов.
Так вот, был осторожненько вброшен слух , что во вскрытой в конце концов комнате найдены предсмертные записки Вольфа, довольно объемистые, — и немедленно конфискованы его начальством (служил бедняга-мартинист в Комиссии по составлению законов). И находится опус на изучении у директора Комиссии Розенкамфа — сей немец обрусел пока недостаточно и с лету разобраться в записках не смог.
Лабзин и мартинисты немедленно задействовали все связи, чтобы получить документ. Надо понимать, опасались, что наружу просочатся опасные сведения об их игрищах…
И получили. Копию, якобы тайком снятую.
Убедились — ничего компрометирующего там нет. Зато хватает мистической чепухи в типично мартинистском духе. Документ немедленно был подвергнут многочисленным толкованиям и стал активно использоваться для обращения прозелитов — как «черное евангелие» от сатаниста-великомученника…
Фокус состоял в том, что записки Вольфа им всучили подложные . Мало того что абсолютно бессмысленные, лишь припудренные мартинистской фразеологией — так в тексте оказалась еще зашифрована издевательская эпиграмма на Лабзина — достаточно было прочитать третьи по счету слова в первых фразах.
В нужный момент — когда «евангелие от Вольфа» уже почиталось и конспектировалось мартинистами не хуже «Великого Почина» Ленина — шутку предали гласности (хотя имя истинного автора псевдозаписок осталось в тайне). Над «Умирающим Сфинксом» смеялся весь высший свет Петербурга, хоть и не в открытую, Лабзина многие побаивались. Приток неофитов резко сократился, немало последователей от Лабзина отвернулось (в том числе и графиня Скавронская, мать Юлии Павловны Самойловой) — и «Сфинкс» постепенно стал вполне соответствовать первой части своего названия…
