и т. п. Не делать этого значит отворачиваться от революционной действительности, значит подлинно оппортунически представлять себе социалистическую революцию не как болезненный процесс ломки, разрушения и созидания, а как процесс органического врастания. Кто не понимает этого, тот не понимает и необходимости соответствующего варианта материально-производственной точки зрения.
3) "Диалектически-исторический подход... выпячивается на первый план", "диалектически-историческая точка зрения, которая выдвигает принцип постоянной изменчивости форм,.. неизбежно должна быть подчеркнута". И тут же, дабы мудрым людям не сбиться с пути, мы добавляем: "относительность "категорий" политической экономии становится ясной до полной очевидности".
Что мы этим хотели сказать? Да только то, что в периоды быстрой ломки особенно опасно оперировать постоянными, застывшими категориями. Если в период капитализма раз установленное понятие "товар" служит верою и правдою и не требует каждодневного рассмотрения того, что же в сущности оно означает, а требует лишь понимания своей исторической ограниченности, то в период краха капитализма и созидания коммунистического хозяйства это понятие становится изменчивым, подвижным, разным в разных местах, и в разное время, и в разных хозяйственных областях. Нашим подчеркиванием принципа "постоянной изменчивости"
мы хотели предостеречь внимательных читателей от пустых выстрелов a la Ольминский, но... не всякому дадено внимать предостережениям, и главная ошибка Ольминского заключается именно в том, что диалектика Маркса ему чужда еще более, чем подлинный текст книг Маркса.
Забавно, как т. Ольминский нас поучает:
На самом деле диалектический метод вовсе не сводится к исторической точке зрения, к признанию только изменчивости, только процесса. Он не может ни "выпячиваться", ни ослабевать: он всегда и неизменно присущ марксистскому исследованию. Этого не может не знать Бухарин, сводящий диалектику к признанию изменчивости там, где все быстро изменяется.
Жаль, что т. Ольминский не дал нам своего понимания диалектического метода - это, поистине, было бы любопытно. Но где это он прочел у нас, что диалектический метод сводится только к признанию изменчивости? Пушкарю следует иметь хорошие глаза, протрите их, т. Ольминский, прочтите внимательно - ничего подобного вы у нас не найдете. Мы говорим, что диалектика выдвигает принцип постоянной изменчивости форм, - значит ли, что она сводится к этому принципу? Если мы не потеряли способности понимать русский язык, то, думаем, не значит. А следовательно? Следовательно, выстрел снова холостой.
