Тем временем пехота Бонапарта обратилась в паническое бегство. Вокруг Ренда все смешалось. Перестрелки и рукопашные схватки, которые шли недавно по всему полю, теперь прекратились. И только шотландцы продолжали упорно продвигаться вперед, разъяренные залпами французских пушек и гибелью товарищей, сраженных неприятельским огнем. Словно обезумевшая толпа, горцы не обращали никакого внимания на сигналы труб, призывавших к отступлению.
Ренд услышал эти сигналы и тут же понял, в каком опасном положении оказался его полк. Шотландцев могли вот-вот отрезать от основных сил. Офицеры пытались остановить своих драгун, но все было бесполезно. Бросив быстрый взгляд через плечо, Рендал заметил, как Дэвид, размахивая саблей, старается повернуть своих людей назад. Но выяснить, удалось ли молодому человеку сдержать солдат, у Ренда уже не было времени. Пришпорив коня, он помчался вперед, в первые ряды наступающих.
— Вы что, оглохли? Выполняйте приказ! — что есть сил закричал он, пытаясь остановить эту безумную атаку. — Отступайте! Отступайте! Иначе французы возьмут нас в клещи.
Солдаты неохотно подчинились и стали один за другим поворачивать назад. Тут-то они и увидели, что полк французских улан замыкает вокруг них кольцо, пытаясь отрезать им путь к отступлению. Значительная часть шотландского полка была уже уничтожена, и солдаты понимали, что теперь им предстоит неравный бой. Много дней спустя оставшиеся в живых клялись, что на секунду, а то и на долю секунды воцарилась мертвая тишина. Солдаты замерли — а потом с обеих сторон прозвучал сигнал к атаке. Потрясенные зрители, наблюдавшие за схваткой с окружающих холмов, надолго запомнили то, что им довелось увидеть. Французские уланы были беспощадны, и шотландцы с трудом сдерживали их натиск. Но вскоре море зеленых наполеоновских мундиров затопило все вокруг и поглотило островки красной британской униформы.
Оставшись без лошади, потеряв свою медвежью шапку, сбитую залпом картечи, Ренд сражался как безумный. Но вот сабля его переломилась надвое, в пистолете не осталось пуль, и Ренд понял, что пробил его последний час. И когда улан занес над Рендом свой клинок, шотландец издал вопль, от которого кровь стыла в жилах, а потом прокричал древний боевой клич Рендалов.
Клич этот донесся до Дэвида. Он продирался на своем коне по заваленному трупами склону холма к французской батарее — и тут услышал вопль Ренда. Дэвид огляделся, увидел улана, нависшего над безоружным Рендом, и выстрелил. Француз выронил саблю и свалился с лошади.
