По приказу короля его воины ступили на песок, выставив копья и прикрывшись щитами, словно перед ними было самое грозное вражье воинство, а не голенький беспомощный младенец на одеяле. В одно мгновение кольцо щитов сомкнулось вокруг меня и копья поднялись надо мной, чтобы, вне всякого сомнения, в следующий миг вонзиться в мое беззащитное тело. Я услышал, как король пронзительно выкрикнул следующий приказ и крик этот подхватили чайки, качавшиеся на волнах под обрывом, и закрыл глаза. Теперь, О Золотой, Блистающий, настало время тебе отвратить беду от меня!
Я ждал — целую вечность, как показалось мне в моем слепом страхе. Но потом, когда ни единое острие не вонзилось в мою плоть, в мои кости, в мои едва сложившиеся связки и жилы, я приоткрыл глаза и огляделся, все еще ожидая худшего. Вокруг меня стояли воины, каждый целился в меня копьем — расплывчатое кольцо острых точек. Они, однако, оставались неподвижными, как изображения Друстана маб Таллуха, встретившиеся в зачарованной галерее короля Марха[17].
В круг вошел мой пухленький приятель аббат вместе с двумя рабами (я так решил по ошейникам на их шеях). Аббат Мауган быстро проговорил свои заговоры, временами виновато поглядывая в мою сторону. Рабы несли большой раскрытый кожаный мешок. Они опасливо подняли меня и засунули внутрь, а король все это время нетерпеливо выкрикивал какие-то приказы. Затем оба раба ухватились за мой мешок и побежали к морю. Значит, они собираются меня утопить! Я вспомнил свой сон и понял, что он был вещим.
На самой границе суши и моря, где набегал и отступал прочь прибой, беспорядочно толкавший пустые раковины — на фут туда, на фут обратно, — мои носильщики остановились и удалились как можно быстрее. На меня упала тень. Я глянул вверх и увидел аббата Маутана.
— Что они собираются сделать со мной? — спросил я, не в силах сдержать две искренние детские слезинки, что покатились по моим щекам.
— Сделать? — ответил мой друг (я до сих пор считал его Другом). — Они ничего не сделают с тобой. Эти глупые люди оставляют морю доделать их нечестивое дело — caeci educti a caetis, foveam cadetis. Слепые, ведомые слепыми, в яму упадете.
— Значит, они собираются утопить меня?
— Они тебя топить не собираются. Они боятся убивать тебя. Ты останешься здесь, в завязанном мешке, пока прибой не унесет тебя и вечно отверстая утроба моря не поглотит тебя.
Перспектива такого медленного и страшного конца показалась мне еще более ужасной, чем даже незамедлительная смерть от рук грубых королевских копейщиков.
