Очевидно, не то, чего ожидал от него содержатель этого заведения. Но как быть? Что подумает или даже, может, сделает эта молодая женщина, если помнить того вышибалу внизу с бейсбольной битой?
Митч не знал, какую выбрать линию поведения. Конечно, он в деталях был наслышан о подобных заведениях, но бывать в них самому ему не доводилось. Он понятия не имел, как себя вести, тем более что оказался здесь с совсем иной целью:
В поисках зацепки — какой-нибудь уловки, которая помогла бы ему выйти из затруднительного положения, Митч обвел глазами комнату.
На туалетном столике без зеркала стояли белый фаянсовый кувшин для воды и такой же тазик. На удобном расстоянии от них находилась небольшая картонная коробка с дезинфицирующим средством пурпурного цвета — так называемым «средством от змеиного укуса» — быстрорастворимыми кристаллами марганцовки. Следы от нее сплошь покрывали тазик и полотенца, которыми до половины была заполнена корзинка возле туалетного столика. Бросилась ему в глаза и еще одна примечательная вещь — большой белый ночной горшок, тоже с разводами от марганцовки.
И это приличное заведение? Место, полезное для общества и отвечающее всем условиям санитарии?
Губы Митча исказились в нервной усмешке. В этот момент молодая женщина перекатилась на кровати, села и уставилась на него.
В целом эта юная леди была весьма и весьма привлекательной, и только ее носик слегка портили веснушки. Митч отказывался поверить, что черный парик с хвостом завитых волос может так изменить внешность.
У него перехватило дыхание. Он не знал, как воспринимать увиденное — как комедию или трагедию. Эмоции раздирали его на грани ужаса и смешного. Затем наступил срыв — защитная реакция организма, направленная на то, чтобы дать выход чувствам, клокотавшим внутри, не дать им разорвать грудь. Он захохотал.
Митч хохотал так, словно его жизнь зависела от того, удастся ли ему высмеяться до конца.
Тидди вскочила на ноги и запустила в него ночным горшком.
Майор ждал, изучая посетителя взглядом, в котором читалась злоба и что-то еще. Зависть? Нездоровое любопытство? Митч все еще лихорадочно пытался проникнуть в душу и мозги этого человека, когда тот вновь заговорил:
— Очень и очень отличный молодой человек Сэмюель. Я весьма огорчен тем, что ему нельзя будет остаться у нас.
— Но почему же нельзя? — поинтересовался Митч.
— О, неужели вам не ясно, мистер Корлей? У нас здесь школа для избранных, как вам известно. Иметь учащегося, чья мать, уф... уф... ну, вы сами должны понимать, что это невозможно.
