Сразу же за входной дверью в здание клуба стоял плотный широкоплечий мужчина с подобием улыбки на толстых мясистых губах. Его холодные глаза несколько потеплели, когда он перевел взгляд с Митча на Рыжую. Придав голосу мелодичный оттенок, он произнес:
— В бар? Позвольте мне вас проводить?
Широкоплечий провел их по сводчатому коридору в обширное помещение, где тихо звучала музыка и слышались приглушенные акустикой голоса. Затем проводил их через полумрак к стойке, подождал, пока они усядутся, щелкнул пальцами прислужнику и удалился, отвесив поклон.
Перед ними поставили мартини со льдом. Бармен ненавязчиво поднес зажигалку к их сигаретам и пододвинул пепельницу на долю дюйма ближе. Убедившись, что гостям больше ничего не нужно, он тоже оставил их в покое. Митч поднес свой бокал к бокалу Рыжей, чокнулся и пробормотал, что обстановка становится более непринужденной.
Рыжая согласилась с ним, но ей здесь все еще не нравилось.
— Давай уйдем отсюда как можно скорее, дорогой. Мы не их поля ягоды, и они знают об этом.
— О? А я вот скажу, что мы вторглись сюда с развернутыми знаменами.
— И со следами подошв на штанах. Пожалуйста, Митч...
— Я думаю остаться здесь на обед, а может, еще и станцевать пару танцев.
— Все это мы можем себе устроить и в другом месте. — Нахмурившись, она изучала его лицо. — Надеюсь, ты ничего не замышляешь устроить здесь по нашей части, так ведь?
Митч смешался и отпил глоток из бокала. Так как она не скрывала своего беспокойства, задавая ему этот вопрос, он уже совсем было собрался ее успокоить, как вдруг резко закрыл рот. Какой-то высокий мужчина, в безупречном вечернем костюме и с совершенно бесстрастным лицом, проходя мимо них, слегка постучал костяшками пальцев по позвоночнику Митча. Почти не шевеля губами, он процедил буквально два слова.
— Вон отсюда!
Рассуждая здраво, Митч был склонен винить в своей женитьбе собственную мать. Он подсознательно тосковал по ней, когда позволил Тидди заманить себя в ловушку. В терпимости по отношению к этой девушке он как бы искупал те действия, что допустил по отношению к матери в их последнюю встречу — единственную после смерти отца.
Надо сказать, что мысли Митча по поводу его женитьбы были весьма путаными. О Тидди невозможно было думать без того, чтобы при этом ум не зашел за разум. Также трудно было увидеть в ней точную копию его матери. При первой встрече его поразила отнюдь не их схожесть, а явная готовность Тидди предложить ему себя.
