Донна удобно устроилась рядом с матерью на низком мягком пуфике.
— Мы тебя не разбудили потому, что хотели, чтобы ты хорошо отдохнула. Ведь ночью ты так сильно плакала во сне…
Донна с удивлением посмотрела на мать, как бы не веря ее словам. Но взгляд миссис Хайвер был полон любви и внимания к своей дочери.
— Это правда, мама?
— Знаешь, дочь, мы так переживаем за тебя, — миссис Хайвер взяла руку дочери, погладила ее ладонь и легонько сжала, — мы с отцом очень переживаем за тебя,
Донна.
— Мама, я думаю, что ты поймешь меня. Это, может быть, тебе покажется очень странным. Получается, что я должна грустить, а у меня совсем другое на
строение.
— Что ты говоришь, дочка? Я никак не могу тебя понять, дорогая.
— Знаешь, мама, мне кажется, что я одновременно вижу и прекрасный сон и ужасный кошмар.
Дочь и мать несколько мгновений внимательно смотрели в глаза друг друга.
Между ними были очень хорошие отношения и Донна привыкла рассказывать все свои самые сокровенные переживания матери. А женщина относилась к дочери с большим пониманием и уважением. Она всегда ее выслушивала, всегда помогала нужным советом. А если она не могла подсказать правильное решение, то просто поддерживала дочь своим участием.
— Отец мне сказал, что вчера ночью ты ушла для того, чтобы встретиться с Джозефом.
— Но это между нами, мама, — Донна погладила по руке миссис Хайвер.
— Ну конечно, дочь, это все останется между нами, — женщина приготовилась услышать что-то очень сокровенное, очень тайное от своей дочери. И она боялась лишним словом или движением помешать дочери поделиться с ней секретом.
— Лора и Джозеф встречались последние два месяца, но об этом никто кроме меня не знал, — сказала Донна, пристально глядя в глаза матери. — Он так хорошо влиял на нее. Но ты, мама, даже не представляешь, насколько Лора запуталась. Вчера ночью я обязательно должна была его увидеть. Ведь мы с Джозефом были
самыми близкими для Лоры людьми. Теперь я чувствую себя так неловко, у меня на душе буквально кошки скребут.
— Но почему, почему, ангел мой? — женщина прикоснулась к волосам дочери, — почему, ты можешь мне рассказать. Ведь я никому ничего не скажу.
— Да, да, мама, я могу и хочу рассказать тебе все.
— Ну, тогда говори, я слушаю, — голос миссис Хайвер сделался очень ласковым.
— Потому что мы с Джозефом поняли, что все это время постепенно мы начинали любить друг друга. У меня теперь такое странное ощущение, как будто я предала мою лучшую подругу.
