— И это говорит сотрудник прокуратуры? — деланно удивился Скородумов.
— Это говорит человек не слепой и не глухой, который трезво оценивает, что творится вокруг.
— Может быть, вы и правы, я, безусловно, мог бы решить проблему с сыном моего знакомого другим путем, обратившись не к государственным служащим, — он тонко усмехнулся, — но я привык действовать по закону. Как это ни смешно…
Именно поэтому я и в прокуратуру написал. Неужели теперь так делать неприлично?
Речь у него была правильной, с едва уловимым прибалтийским акцентом; он ведь русский по рождению, подумала я, неужели долгие годы жизни в Прибалтике еще в те времена, когда там охотно говорили по-русски, так повлияли на его манеру говорить?
— Ну, так что, — поинтересовалась я, доставая из сейфа его заявление, — вы еще не раздумали правду искать?
— Нет, напротив, укрепился в этой мысли. И сейчас объясню вам причину. Мне почему-то кажется, что мы с вами говорим на одном языке и понимаем друг друга.
Пусть вам то, что я скажу, не покажется симптомом мании преследования, но у меня есть основания полагать, что сотрудник городской прокуратуры Денщиков проявляет ко мне интерес не только из-за того, что боится быть уличенным в шантаже… Год назад был убит мой работодатель, генеральный директор фирмы «Фамилия» Дмитрий Чванов; по этому факту было возбуждено уголовное дело, какой-то человек был привлечен к ответственности, но через суд дело не прошло, его отправили на дополнительное расследование, и похоже, оно тихо умерло где-то в кулуарах правоохранительной системы…
— Не знаю, обрадует вас или огорчит тот факт, что дело не умерло и находится у меня в производстве, — деликатно перебила я Скородумова.
При этих словах по его лицу пробежала неуловимая гримаса, почти тик, и я действительно не поняла, огорчило его это или обрадовало; одно я могла бы сказать с уверенностью — это его озадачило. Некоторое время он молчал, потом, явно собравшись с силами, продолжил:
— Ну что ж, прекрасно, тем лучше, значит, мне не надо вам многое рассказывать…
И опять замолчал. Мне показалось, он прикидывает, что можно мне сказать, а что не следует.
— Вы считаете, что действия Денщикова в отношении вас как-то связаны с делом об убийстве Чванова?
Но его уже что-то спугнуло, я так и не поняла, что именно.
— Мария Сергеевна, — глухо сказал он, — давайте пока не будем касаться убийства Дмитрия, я еще обдумаю всю эту ситуацию, может быть, окажется, что я погорячился, и мне не хотелось бы создавать у вас ложное мнение или хотя бы способствовать каким-то вашим заблуждениям.
