И однажды – началось! Рано утром (я еще спал) ко мне в камеру ввели посетителя. Он предложил мне одеться и следовать за ним. Меня посадили в карету, и мы беспрепятственно покинули Бастилию... Меня привезли в Пале-Рояль. Я любил это место, где по аллеям гуляют кокотки, так похожие на герцогинь, и герцогини, так похожие на девок. Меня проводили во дворец. И я увидел принца крови...
– Герцог Орлеанский! – воскликнул Шатобриан.
– Ненавидимый нынче вами и всеми герцог Орлеанский! Кто бы мог подумать тогда, что всего через несколько лет революция подобострастно назовет его «Гражданин Эгалите» и сей принц крови будет голосовать за казнь короля... Вот тогда, во время нашей беседы, я и узнал, в чем странная причина всех оказанных мне милостей. Вы не утомились?
– Продолжайте, – глухо сказал Шатобриан.
– Но я попрошу вашего слова о конфиденциальности моего дальнейшего рассказа. И если вы не купите моей истории, то она должна умереть в вашей памяти.
Шатобриан кивнул.
– Словами, мой друг.
– Я обещаю, сударь.
– В отличие от вас, я всегда любил Орлеанский дом. Я ценил славного Регента в дни малолетства Людовика Пятнадцатого, этого смельчака, буквально сгнившего от любовных наслаждений. Даже намеревался тогда сделать его одним из своих героев... «Колесован на плахе наслаждений» – какая прекрасная фраза, сказанная им о себе самом! Ибо наслаждение и боль – вместе. И единственный закон, который, как известно, он написал: «Будем развлекаться». И все! В оригинале, правда, он звучал куда смелее и простонароднее: «Будем...» А венерические болезни, которыми он бессчетно болел и гордился, как ранами, полученными в бою! Ибо истинные смельчаки – еще и гуманисты: они признают только один вид сражений – в постели. И одну боевую награду – наслаждение...
И вот передо мной сидел его правнук. Я не мог не смотреть на него с жалостью, ибо он не унаследовал доблестей предка, а занялся политикой. И удовлетворялся, как знал тогда весь Париж, нудными прелестями госпожи де Б.
«Я решил воспользоваться вашими услугами, – сказал мне герцог. – Но сначала о некоторых распоряжениях. Это по моему приказу дама, которая вас навещала прежде, исчезла из вашей жизни».
«Я хотел бы узнать о ее судьбе. Она мне не безразлична. И более того...»
«Она пока живет у нас во дворце. У нее слишком особенное лицо! Он засмеялся. – Я представляю, что вы испытывали, когда...»
С готовностью я тотчас начал рассказывать, но герцог (как и вы) был обычный ханжа. Он прервал меня:
