Пропавшая буква | страница 12

Действительно, было над чем посме­ять­ся. Ах и Ох дос­та­ли из кар­ма­нов ре­зи­но­вые меш­ки и при­ня­лись что есть си­лы на­ду­вать их. Че­рез ми­ну­ту меш­ки пре­вра­ти­лись в боль­шие ре­зи­но­вые крес­ла, в ко­то­рые Ах и Ох тут же усе­лись и про­дол­жа­ли ахать и охать. Ка­жет­ся, они и в са­мом де­ле ре­ши­ли рас­по­ло­жить­ся на­долго.

– Нет, вы только посмотрите на них! – воз­му­щен­но ска­зал Твер­дый Знак.– И уго­раз­ди­ло же нас ос­та­но­вить­ся имен­но здесь, у са­мой ули­цы Раз­гиль­дя­ев!.. А ну, уби­рай­тесь от­сю­да! – вдруг крик­нул он Аху и Оху.– А не то вам сей­час дос­та­нет­ся!..

Но Ах и Ох не захотели выяснить, что им дос­та­нет­ся. Они под­хва­ти­ли свои крес­ла и пус­ти­лись наутек.

Слива совсем забыла про заглохший мо­тор. Она стоя­ла и смот­ре­ла, как уди­ра­ют Ах и Ох.

– Уважаемая Слива, каково твое мне­ние: ско­ро ли мы по­едем? – об­ра­тил­ся к ней Мяг­кий Знак.

– Скоро, очень скоро! – бодро от­ве­ти­ла Сли­ва и, скло­нив го­ло­ву на пле­чо, при­ня­лась рас­смат­ри­вать мо­тор. Ей, на­вер­ное, нра­ви­лось вот так сто­ять и смот­реть на мо­тор. Она смот­ре­ла на не­го то спра­ва, то сле­ва, то свер­ху, то сни­зу. А вме­сте с ней смот­ре­ли Са­ша и Але­ша, но по­нять, по­че­му мо­тор не ра­бо­та­ет, не мог­ли. Да и са­ма Сли­ва, ка­жет­ся, не очень-то по­ни­ма­ла, в чем де­ло.

В это вре­мя на ули­це Раз­гиль­дя­ев поя­ви­лась стран­ная про­цес­сия. Впе­ре­ди, в боль­шой дет­ской ко­ля­ске, ле­жа­ла зна­ме­ни­тая прин­цес­са Лень. Она вы­еха­ла на про­гул­ку до бли­жай­ше­го пе­ре­кре­ст­ка и об­рат­но. Та­кую про­гул­ку прин­цес­са со­вер­ша­ла толь­ко раз в ме­сяц. Ведь для это­го ей при­шлось встать с кро­ва­ти и спус­тить­ся по ле­ст­ни­це со вто­ро­го этажа!

Не думайте, что принцесса была тол­стой и не­по­во­рот­ли­вой. Во­все нет. Она бы­ла та­кой ху­день­кой, что по­ме­ща­лась в дет­ской ко­ля­ске. Ведь прин­цес­са поч­ти ни­че­го не ела. Во-пер­вых, по­то­му, что ей бы­ло лень же­вать и гло­тать, а во-вто­рых, по­то­му, что прин­цес­се хо­те­лось, что­бы у нее бы­ла са­мая то­нень­кая фи­гур­ка. Са­мая то­нень­кая! Это так изящ­но и так кра­си­во! Во­об­ще прин­цес­са Лень счи­та­ла, что кра­си­вее ее нет ни­ко­го на свете.

Она шила себе самые нарядные пла­тья. Не са­ма, ко­неч­но, а при­гла­ша­ла порт­ных, и порт­ные очень му­чи­лись, при­ду­мы­вая ей оче­ред­ной на­ряд: ведь прин­цес­са бы­ла та­кой ка­приз­ной. Она сто­на­ла и хны­ка­ла по лю­бо­му по­во­ду, и у нее поч­ти все­гда бы­ло пло­хое на­строе­ние. Ей ка­за­лось, что все ок­ру­жаю­щие су­ще­ст­ву­ют лишь для то­го, что­бы уха­жи­вать за ней и уго­ж­дать ей. И она очень зли­лась, ес­ли уз­на­ва­ла, что кто-ни­будь за­нят дру­гим де­лом. И к то­му же, как вы до­га­ды­вае­тесь, она очень лю­би­ла по­спать.