— Нельзя же вечно бояться собственных коллег, — мурлыкнула Ц-Госф. — Мы проголосовали за то, чтобы бывшие имперцы вошли в Сенат. Нам придется принять их.
Лея кивнула. Крошка Ц-Госф была права, хотя признавать этого совсем не хотелось.
— Объявим выборы через неделю, начиная с сегодняшнего дня, — подытожила она. — И, как только прибудут новые представители, приступим к выполнению обязанностей. Не позже чем через месяц, считая от этого дня. Все согласны?
Все согласились. Было проведено голосование, которое ничего не изменило, и Совет перешел к другим вопросам. Лея пыталась унять холодок, гуляющий по спине. Наверное, именно этого и хотел ее невидимый враг. Быстрые перемены в Сенате. Дезориентация, разрушение, новые лица. Все приведет к дроблению мнений.
Когда сенатор Палпатин взял верх над Старой Республикой, было именно так.
А значит, Лее придется отыскать способ, чтобы предотвратить захват власти.
* * *
Фемон сидела у себя на Алмании. Маски смерти различных народов смотрели со стен. Красные, синие, желтые, одни — с открытыми в предсмертной агонии ртами, другие — безмятежно-спокойные, все они дополняли ощущение сверхъестественности, которое раньше она считала успокаивающей.
Больше— нет.
После возвращения с Пидира она смыла с лица грим, а это значит, что она больше не верит в Куэллера. Его нерешительность перед схваткой станет их поражением. Он говорил, что хочет заменить правительство Новой Республики собственным. Она верила каждому его слову с первой их встречи.
Новая Республика слаба, говорил он. Она слишком много позволяет своим народам. Она тратит время, пытаясь узаконить то, что узаконить нельзя, но ничего не хочет менять.
Родители Фемон погибли шесть лет назад под перекрестным огнем, когда «Глаз Палпатина» — имперский боевой корабль, управляемый древней программой, — обстрелял их планету. Разумеется, Новая Республика в конце концов остановила «Глаз Палпатина», но слишком поздно, чтобы спасти тех, кого любила Фемон.
Новая Республика оставила на завоеванных системах слишком много имперского вооружения и оборудования. Несколько раз Республика допускала, чтобы бывшие имперцы, пытающиеся восстановить свое правительство, угрожали мирным планетам. Слишком много раз. Новая Республика никого никогда не казнила, не убивала даже тех, кто был непосредственно вовлечен в преступления. Вообще не делала ничего, что бы помогло крепко установить ее власть.
Куэллер говорил, что невозможность Республики расправиться со своими врагами есть признак слабости. Он говорил, что— неважно, кто и что правит Галактикой, до тех пор, пока эта власть обеспечивается железным кулаком.
