Оно и к лучшему.
За ужином я просто любовался Фархом. Светскую беседу он вел с изысканным мастерством. Красота эльфийских владений, изумительная погода, смышленые глазки наших мальчиков и кулинарные таланты Халлис и Ахатани были обсуждены подробно и с удовольствием. Харран поначалу пытался склонить беседу к причинам приезда гонцов в наши края, но Фарх знай похваливал жаркое, вино и эльфийские традиции. Харрану волей-неволей пришлось помалкивать: вежливость, как-никак обязывает. Он вертелся на стуле, словно я его на чесоточный порошок усадил. Поначалу я приписывал это его нетерпению. Однако внезапно лицо Харрана приобрело поэтичный светло-зеленый оттенок, он охнул, резко перегнулся пополам и опрометью ринулся вон.
– Брюхо схватило, – мстительно прокомментировал Тенах. – Давай, Фарх, выкладывай, зачем приехал. Только поживей, а то скоро этот гад вернется.
– Скоро он не вернется! – в один голос воскликнули Тайон и Тенхаль, после чего обалдело уставились друг на друга и так же одновременно спросили. – А откуда ты знаешь?
Та-ак.
Паинек незамедлительно подвергли допросу. Оба тут же с явной гордостью сознались в содеянном. Действительно, смышленые детки. Оказалось, что они оба, независимо друг от друга, догадались, кем является Харран. Сообразив, что никто из родителей не жаждет обсуждать дела в его присутствии, милые мальчики решили оказать посильную помощь. Советоваться было некогда. Догадливые ребеночки, опять же независимо друг от друга, наведались в ту часть кладовой, где хранились целебные травы, и каждый выбрал снадобье по своему разумению.
Уяснив, что же именно попало в желудок незадачливого Харрана, я хохотал до головной боли. Ахатани, Тенах и Фарх вторили мне так же долго, почти истерически, с провизгом. Халлис отсмеялась гораздо раньше. Что ж, она не из наших краев, ей не понять.
– У-ух! – утирая слезы, простонал я. – Никогда бы не подумал, что воочию увижу старый анекдот насчет снотворного и слабительного в исполнении столичного шпиона. Детки правы, это надолго.
– Надеюсь, он так и уснет под кустиком со спущенными штанами, – мечтательно произнес Фарх. – И комары его заедят.
Дети хрюкнули.
– А ну, тихо, – прикрикнул я, – не то спать отправлю. Фарх, излагай. Что у вас там стряслось? И почему с тобой этот позор рода человеческого, да еще в орденских одеждах?
– Если бы только со мной! – печально отозвался Фарх.
Рассказывал он излишне красочно, но его можно понять. Если же отбросить излишнюю словесность вроде «ослов», «козлов» и прочих не идущих к делу определений, вкратце рассказ его сводился к следующему.
