После воды они выпили келута и подверглись тщательному осмотру драконопасов, переживавших из-за каждого когтя, каждой детали снаряжения. Потом все построились и пошли в Марнери, развив довольно приличную скорость – четыре мили в час, и оказались внутри стен уже в сумерки, успев как раз к обеду.
В Драконьем доме они подождали, пока мальчики снимут с них оружие и прочее снаряжение. Джобогины были тут же тщательно проверены до мельчайших царапин. Драконы отправились остывать после марша в бассейн, а потом прошли в столовую и уселись в кружок у центрального огня.
Драконопасы подвезли котлы каши-стирабута, поставили рядом кувшины акха. Снова убежали и вернулись с пивом, которое драконы выпили в первую очередь, едва дождавшись, пока бочонки откупорят.
Каша исчезла в минуту. Но мальчики уже везли огромную «премию» за удачно проведенные учения. Это был один из налогов на местных рыбаков в честь «боевого Сто девятого марнерийского» – так называемый «трехрыбный» пирог почти двенадцати футов длиной, восьми футов шириной и двух футов высотой. Тесто в нем было из муки специального помола, а на начинку пошло полтонны трески, полтонны щурят и такое же количество морского окуня. Все это было приправлено луком и чесноком, покрыто глазурью и проперчено.
Привезли на ослике еще две огромные бочки отличного пива и вылили в высокие стальные бадьи. Счастливые драконы запели уже после первого тоста.
Пирог был разрезан на части и разложен на громадные тарелки, откуда гиганты тут же принялись загребать его ложками, с помощью которых они ели все подряд.
Виверны были довольны пирогом. Они произошли от прибрежных хищников, диких северных морских драконов, и всегда радовались океанским запахам. Пурпурно-Зеленый же с Кривой Горы вкус рыбы просто ненавидел.
– Безвкусная, пресная еда, – объявил он, очистив две тарелки. – Не стоит есть, – добавил он, принимаясь за третью.
– Это не так, – возразили сразу несколько вивернов. – Замечательный пирог. Треска несколько пресновата, но ее отлично дополняют ароматы щуки и окуня.
– У тебя притуплен вкус от летающей дичи, – сказал Базил Хвостолом.
Пурпурно-Зеленый не соглашался:
– Помнишь ту лошадь, что мы зажарили? Разве ее можно сравнить с этим?
– Но это действительно совсем разные вещи, – веско произнесла Альсебра, которую все признавали за самую рассудительную и умную. Против ее слов никто не решался возражать. Она могла переспорить любого. Кроме Пурпурно-Зеленого.
