Расширившимися от ужаса глазами Каролина наблюдала за тем, как чудовище одним прыжком пересекло двор и бросилось к окну буфетной. Ей было слышно, как оно проследовало в глубь дома, потом раздался убивший служанку выстрел и звон разбитого стекла.
Теперь толпа крестьян бушевала вокруг дома. Кто-то не переставая стрелял из ружья в воздух, громко посылая проклятия на квоинке – одном из диалектов Паташ-Доу.
Каролина снова скорчилась на груде угля, усевшись среди принесенных в сарай для просушки огромных поленьев. В своем возбуждении крестьяне были очень опасны и могли наброситься на любого незнакомого человека. У Каролины не было ни малейшего желания попасться им на глаза.
Крики наконец стихли – крестьяне ушли обратно в деревню, унося с собой тела погибших.
На дворе и в самом доме воцарилась мертвая тишина. На деревенской часовне ударили в колокол. Когда Каролина снова выглянула наружу, уже смеркалось. Тишину нарушал лишь ветер, раскачивающий верхушки деревьев, да отдаленный звук колокола.
Каролина выбежала к воротам, а затем на дорожку, которая вела к площадке, где стоял любимец Карвура – старенький «Бэшлит». К несчастью, дверцы его оказались запертыми, и никто, кроме графа, не мог открыть их.
Не теряя присутствия духа, Каролина побежала к гаражу, где стояло несколько автомобилей. Она выбрала себе четырехместный «АТВ» с баком, рассчитанным на тысячу сто километров пробега. Лучшей машины для ее целей было не найти.
Чтобы завести «АТВ», Каролине пришлось прибегнуть к помощи кнопки ручного включения, которая сработала с первого же прикосновения. Судя по спидометру, машина явно была предназначена для езды как по шоссе, так и по местности без всякого дорожного покрытия.
Каролина выехала из гаража на дорогу, которая вела к главному выезду из имения графа на шоссе, проходившее позади Йеллоуфорка.
Дорога была в отвратительном состоянии, и даже несмотря на исполинские колеса «АТВ», Каролина так и не смогла развить большую скорость, пробираясь среди полных грязи луж, достигавших иногда глубины в два-три фута.
Некоторое время спустя она ненадолго остановилась и опустила оконное стекло автомобиля, чтобы убедиться, нет ли погони. Однако, кроме шуршания ветвей акаций, колеблемых жарким ветром, ничего не было слышно. Она содрогнулась при воспоминании о недавно увиденном. Что же, черт побери, случилось там, в имении? Что?
На память ей неожиданно пришло слово «Саскэтч», ассоциировавшееся с разрушенной планетой.
