— Ты уже кончила петь, красавица? Очень жаль, хотя мы только этого и ждали! — один из солдат встал из-за стола и направился к Ламиссе. — Весь вечер только и говорим о том, как бы нам всем с тобой времечко провести! А тут ещё и подружка у тебя…
Гембра резко развернулась, оказавшись лицом к лицу с подошедшим солдатом. Тот в испуге отшатнулся. И даже не потому, что возле его горла оказалось остриё кинжала. По лицу Гембры было до боли ясно, что ей совершенно всё равно, перерезать ли горло ему одному или всей компании. И сомнений в её способности сделать это не было ни малейших. То была "победа до начала", которую противник всегда ясно чувствует и не смеет противостоять. Этот самый трудный урок Сфагама прежде ей не давался.
— Чумная! — солдат попятился назад под ехидные смешки товарищей, к которым присоединились насмешливые реплики остальных посетителей. Чувствовалось, что к солдатам сатрапа здесь относились без особых симпатий.
— Пойдём, пойдём отсюда! — словно укрывая своим телом подругу от провожающих взглядов, Гембра увлекла Ламиссу в сторону.
Они вышли на двор. Сдерживать слёзы радости больше не было сил. Чёрные вьющиеся локоны Гембры и золотые Ламиссы спутались единый пушистый клубок.
— Ну, рассказывай. Рассказывай! — судорожно сглотнула слёзы Гембра. — Слушай, ты есть хочешь?… — она стала суетливо развязывать сумку и вынимать из неё остатки скудной провизии.
— Погоди, погоди, — шептала Ламисса, — я ещё не поверила…
Они снова стиснули друг друга в объятьях, не обращая внимания на предательский треск правого рукава Гембры.
— Меня купил Эрствир… — начала, наконец, свой рассказ Ламисса.
— Тот самый?… Блистательный? Точно! — хлопнула Гембра себя по колену, — слышала я там снизу его голосок. Не узнала только…
— Хотел, чтобы я его женой стала, — продолжала Ламисса. — И так и сяк приставал…Только из города выехали — тут эти появились… как их… двуединщики. Всех рабов отбили. Такая драка была… двух охранников насмерть… палками. Эрствиру самому глаз подбили. Еле ноги унёс.
— Что заслужил, то и получил, скотина! — лицо Гембры расплылось в ехидной ухмылке. — Так ему и надо, блистательному!
— Вот тогда я и убежала. А потом… — Ламисса горестно вздохнула и обхватила голову руками. — Ты не обижайся, я лучше потом как-нибудь расскажу, ладно?
— Да уж и так понятно. В этих местах торчать радости мало, ясное дело!
— Нигде проходу не дают, каждая свинья издевается, как хочет. А человека здесь убить — что муравья раздавить! Законов никаких… — голос Ламиссы задрожал, и слёзы вновь полились из её глаз.
